Книга Кровь в моих жилах, страница 119 – Татьяна Лаас

В две пары рук они быстро освободили Ивашку и Мишкины ноги. Ивашка судорожно задышал, и тут же скрылся под землей, словно его и не было тут.

Леший пробормотал:

— Не благодарите. Это я так, токмо по доброте душевной. Пусть поспит в берлоге ваш Ивашка. Вдруг поможет.

Светлана улыбнулась, прижимаясь к Мише и всем телом впитывая его тепло:

— Спасибо, дедушка!

Леший качнул головой, рукой-веточкой заправляя за ухо Светлане прядь волос:

— Глупая ты, свиристелка. Меня ваш бог не спасет.

Михаил понял быстрее, чем она. Он, честно пытаясь не упасть вместе со Светланой навзничь, пробормотал:

— Благодарим, дедушка!

Леший задумчиво пожевал губу, покивал, заложил руки за спиной и менторским тоном сказал:

— А ты не безнадежен, княжич. Держись его, свиристелка. За ним род, за ним куча предков. А сейчас, детишки… Спать! Княжич, не хлопай ртом — еще чуть-чуть и твоя свиристелка Мертвой царевной станет. Или, скорее, Снегуркой. Сунулась-таки в Навь. Хорошо, что только пальцем одним, любопытным. Грей её, а я лес попрошу поделиться теплом. Хоть вы и напакостили тут, Ивашку и проклятье не вы притащили.

Светлана, выдыхая снежинки, хотела возмутиться, что Мише пришлось хуже, но тут земля под ней сама куда-то поехала в сторону, а потом её и Мишку забросало с головы до ног золотыми листьями, вместо одеяла. Периной стали мягкие мхи. Подушкой — Мишкина рука. На чем спал сам Мишка, Светлана не знала.

Он, крепче обнимая Светлану и лбом прижимаясь к её лбу, мягко прошептал:

— Живи, хорошо?

— Живу… — выдохнула она снежинки, медленно и красиво танцующие в темноте. Они таяли, оседали каплями на коже и тут же замерзали. Мишкино дыхание обжигало Светлану, казалось: еще чуть-чуть, и кожа на её лице пойдет пузырями.

— Живи, — уверенно повторил Миша. — Я тебя люблю, и всегда буду любить, Светлана. Только живи.

Леший рассмеялся дробно, вторя себе совиным уханьем со всех сторон леса и долгим, долгим эхом.

— Глупые вы детки… До чего же вы глупые. Спите. Лес согреет. Лес даст сил, княжич. Не бойся, у меня тут еще никто не умирал.

Мишка, удивительное дело, промолчал про съеденного Великого князя. Светланины веки закрылись сами собой. Ресницы прочно склеил лед. Лес тихо баюкал её почти забытой колыбельной нянюшки. Надо было её навестить в деревне, куда нянюшку потом отправили…

Неугомонный Мишка, вертясь под боком — вот сразу видно, никогда он не выживал в лесу, — мешал заснуть. Губы Светланы застыли от холода, и она терпела Мишку молча. Он же не удержался и позвал лешего:

— Дедушка…

— Ась? — отозвался соскучившийся по общению дед.

— А у тебя в лесу баюны дикие живут?

Леший хекнул — ветер промчался в высоких елях или что там вокруг было?

— Тю! Откуда ж им тут взяться? Всех повывели, а кого не уничтожили — амператору вашему увезли силком. Слушь, а ты ж тоже амператор получается? Верни баюнов, а?

Мишка промолчал.

Значит, Китти все это время лгала. Сердце взорвалось ледяными осколками до того, как Светлана осознала, что Китти — существо подневольное, что велели, то и делала. Мысли вяло возникали в голове и тут же оледеневали. Попросить Михаила напоить её своей кровью? Сработает… Или только выдаст тайну Волкова, которую никому выдавать нельзя? Светлана заторможенно вспомнила: Китти уже пила Мишкину кровь. Оставалось только ждать, во что все это выльется.