Онлайн книга «Кровь в моих жилах»
|
Громов кивнул: — Что ж, про Сидорова — хорошая новость. — Он цепко, словно боясь, что Светлане все же пустили кровь этой ночью, осмотрел её с головы до ног: — Светлана Алексеевна, простите за нетактичный вопрос: вы хорошо себя чувствуете? Она заставила себя отстраниться от печи под вопросительным взглядом Миши, который не знал, стоит ли рассказывать Громову правду о Нави. — Спасибо, Александр Еремеевич, со мной все в порядке — просто пришлось ночевать в лесу, а погода уже не шепчет. Громов коротко, понятливо кивнул и повернулся к Синице: — Демьян, организуй господам магам горячий чай. — Он открыл дверь в свой кабинет: — пройдемте? Оттуда потянуло холодком — форточка в кабинете была открыта. Светлана передернула плечами, и Громов, двигаясь скупыми, осторожными шагами, словно фарфоровый, подошел к окну и захлопнул форточку: — Простите. Светлана слышала, как он что-то прошипел себе под нос. Кажется, это была все та же «холера». Кабинет был небольшой, как все у хвостомоек: боком к окну стоял стол пристава, с аккуратными стопками бумаг, с пишущей машинкой весьма устаревшего образца и электрической лампой зеленого стекла, перед столом стояли два стула, заранее приготовленные для Светланы и Михаила, напротив стола был старый, продавленный диван и такое же кресло. Сейф, бюро-картотека и полки с книгами — вот и все. Найти на столе или на подоконнике фиолетовые хризантемы не удалось, но у Громова на втором этаже казенная квартира, букет Лапшиных может быть там. Громов указал рукой на стулья: — Присаживайтесь, прошу. — Сам он пошел к сейфу, доставая из него бумажную коробку с артефактом истинности и кладя его на стол. Мишка напряженно сел рядом со Светланой. Она видела, как дергались его руки в еле подавляемом желании поймать кисть Светланы и согреть… Поцеловать? Сжать? Мишка поджал губы, закинул ногу на ногу, вальяжно сцепил руки в замок, устроив их на коленях, и замер, как истукан. Громов очень аккуратно сел за стол, кашлянул, еле сдержал гримасу боли — из-за ран ему сейчас было одинаково больно и кашлять, и смеяться, — достал из коробки артефакт: медный, старый, старательно начищенный — патина проглядывалась только в углублениях резьбы. Встроенный в крышку артефакта кристалл, скорее всего кварца — кто же для полиции будет закупать дорогие магкристаллы, — тускло пропускал свет электрической лампы — в кабинете было сумрачно, как везде осенью в Суходольске. В кабинете было до сих пор прохладно, и Светлана не сдержала дрожи. Да, она дрожала только потому, что холодно, а не из-за вида артефакта истинности. От Громова это не ускользнуло: — Светлана Алексеевна, я вынужден повторить свой вопрос: вы точно хорошо себя чувствуете? Ответить она не успела — вошел, гремя ложечками в стаканах, полных почти черного, ароматного чая, Демьян: — Вашбродия! Чай, как просили! Он поставил стаканы в серебряных подстаканниках на стол, чуть не замочив при этом артефакт, и рванул прочь из кабинета, пока ему не надавали новых поручений. Светлана взяла чай, грея об него свои руки. На вопрос Громова она предпочла не отвечать. Минут пять царила почти полная тишина. Громов пил крупными глотками, посматривая на Светлану. Михаил чай цедил, медленно и нехотя, тоже не отводя взгляда от неё. Сама Светлана не замечала ни вкуса чая, ни его тепла — она не могла отвести глаза в сторону от артефакта. Её ждала самая главная проверка в этой жизни. Подтвердятся слова Волкова-старшего об её отце или нет? Нет, то, что она кромешница — она уже знала. Опытным путем. Но ведь её отец мог быть и другим человеком — иногда кромешниками просто рождались. Так могло быть и с ней. Ложечка в её стакане мелко подрагивала. Мужчины старательно делали вид, что не слышат этого. Жаль только, что чай быстро закончился. Светлана отставила кружку — холод стал медленно отступать, а вот страх перед процедурой никуда не делся. |