Книга Кровь в моих жилах, страница 125 – Татьяна Лаас

Громов снова не удержался и просил:

— Светлана Алексеевна, простите, что снова задаю этот вопрос: вы точно уверены, что с вами все в порядке? Вы не ответили… Процедура истинности имени несложная, но вы…

Она заставила себя улыбнуться:

— Я её терпеть не могу. Я её б… — она запнулась, вдохнула воздух и закончила: — боюсь. Да, боюсь, в свое время меня сильно ею запугали. Так что давай…те… Не будем о моем самочувствии — снова бояться и ждать я не хочу. Давайте п… покончим со всем сегодня. Быстрее начнем — б… быстрее я вернусь домой.

Громов долго и пытливо вглядывался в неё, словно пытался что-то понять — не понял, но на веру принял:

— Что ж, вам виднее. — Он активировал артефакт.

Миша все это время сидел тихо, как мышь под веником. Только и видно, как сильнее сцепил пальцы в замок, выдавая свое беспокойство.

Громов заботливо, чтобы Светлане не пришлось тянуться, придвинул артефакт на край стола. Прибор еле слышно гудел и щелкал шестернями где-то внутри. Кристалл тускло светился.

— Процедура вам знакома, Светлана Алексеевна, — принялся пояснять зачем-то Громов. — Кладете ладонь на кристалл и четко произносите имя, отчество и фамилию. Загорающиеся лампы показывают истинность каждого элемента.

Он снова посмотрел на Светлану. Та сглотнула, зачем-то встала, прикусила губу, положила ладонь на кристалл, закрыла глаза…

— Светлана Алексеевна, не стоит так пугаться, — мягко, где-то далеко говорил Громов. — Простите, что заставляю вас…

Она открыла глаза:

— Ни…чего… Простите тоже — волнуюсь. Я С… — она запнулась и виновато улыбнулась. — … вета.

Она посмотрела на Громова, боясь разглядывать артефакт:

— Простите еще раз великодушно. Это все глупые детские страхи.

Первая лампа уже светилась — имя было подтверждено, но Светлана старательно повторила:

— Светлана… Алексеевна Бого… — она опять запнулась. — … Милова.

Две другие лампы не зажглись. Громов посмотрел на них, перевел взгляд на Светлану, уже отдернувшую ладонь от артефакта прочь, как будто он кусался.

— Пожалуйста, скажите: Елизавета Павловна Рюрикович.

Михаил влез, опережая Светлану:

— Имя принято! Зачем заставлять проходить процедуру по новой, Александр Еремеевич, я не понимаю.

Светлана вернула руку обратно и в этот раз четко сказала:

— Я Светлана Григорьевна Кошка.

Все три лампы гордо горели. Впервые. Все три. Светлана убрала руку, оставляя на артефакте легкую изморозь, и виновато посмотрела на Громова:

— Вот как-то так…

Результат был совсем не тем, что она ждала. Она не ждала извинений, буханий на колени, как он обещался, скорее что-то вроде: «Хорошо, спасибо! Был неправ». Он же впился в неё глазами, резко белея. Было видно, как сузились его зрачки, превратившись в черные точки. Голос у Громова охрип, словно он опять простудился:

— Светлана Алексеевна, простите… Григорий Кошка… Тот самый?

Она видела, как посинели кончики пальцев, которыми он вцепился в край столешницы. Кажется, он был не в себе. Сейчас Светлана не знала, что от него ожидать. Даже Мишка подался вперед на своем стуле, готовый то ли атаковать, то ли закрыть собой Светлану от удара.

— Да, вы не ошиблись, — она сказала старательно твердо. — Тот самый.

Громов прищурился, сжал губы, сверкнул глазами, и Светлана поняла, что он сейчас заорет на неё.

— Вы ходили в мертвомир? — неожиданно все таким же спокойным голосом спросил Громов, глядя, как оттаивает артефакт истинности, покрываясь капельками воды.