Онлайн книга «Кровь в моих жилах»
|
— Уходи! Тот наклонил голову на бок, глаза его закатились — стали видны только белки в красных прожилках воспаленных сосудов. Он не своим голосом захрипел: — Василий Федорович Рюрикович-Романов. Убит ударом кинжала в область сердца. Тело лежит головой на север, ногами на юг. — Голос его надломился и изменился. Он явно пророчил: — Это же не Мария Павловна, исчезнувшая княжна? Голос менялся с каждой фразой, заставляя Светлану дрожать — пророчество она видела впервые. Мишель замер, старательно прислушиваясь. Он по-прежнему стоял стеной между юродивым и Светланой. — … Добегалась! Говорят, в Суходольске Елизавету Павловну убили, — он говорил быстро, без пауз, резко меняя голоса. — Люди просто боятся повторения десятилетней трагедии. Дети не отвечают за мать! Мать продалась лжебогам, то дети причем? Мать продалась? Да будет вам известно, князь, с Рюрика все пошло! Ни одного православного царя на троне и не было, может, только свергнутые Романовы — они с тьмой договор не заключали… Юродивый застонал, падая на колени: — Кровью все началось, на крови держится, кровью умоется! Мишель прижал Светлану к себе и зашептал ей в макушку: — Не слушай его, это не о тебе, это тебя не касается. Он так на всех орет. Он юродивый, но не блаженный. Матушка обратилась в епархию с просьбой отправить его на принудительное лечение. К её просьбе прислушаются. Он не святой. Он просто сошедший с ума человек. Юродивый дернулся, словно очнулся от дурного сна, встал с коленей и побрел прочь, зажимая в кулаке брошенный Мишелем гривенник. Монетку у юродивого не отберут, но хватит ли у него ума купить на неё еды или одежды? А Мишель продолжал и продолжал шептать, гладя широкой, теплой ладонью по волосам, по плечам, по спине — эфир струился из его руки, успокаивая и утешая. — Не слушай. Не верь. Все хорошо, свет моей души… Светлане хотелось на миг забыться в крепких мужских объятьях и ни о чем не думать. Просто побыть слабой, просто чуть-чуть поплакать. Только этого она себе позволить не могла. Она одна. Она привыкла выживать сама. И ни Волков, ни Громов ничего в её жизни не изменят. Все уже предопределено с самого рождения. Она отстранилась: — Мишель, ты забываешься. Он кончиком указательного пальца поймал все же прорвавшуюся слезинку: — Светлана… Свет моей души, позволь мне защищать тебя. Позволь мне стать стеной между тобой и миром. Она заставила себя улыбнуться: — Прости, Мишель, но стена между миром и мной мне не нужна. Хотя из Мишеля получилась хорошая стена между Светланой и дождем — он сильный погодник, и легко удерживал противодождевой щит. И зачем ему зонт? Только для престижа? — Громов, да? — почему-то хрипло спросил Мишель. — Прости? Ты о чем? Мишель дернул уголком губы: — Ты позволила ему пересечь все красные флажки, в которые я загнан как волк. — Не говори ерунды, — возмутилась она. Вот не Мишелю о таком высказывать. Она уже два года выстраивала свои границы в попытке отстоять себя, свою репутацию, свою независимость, и именно Волков с упорством берсерка пер, ломал её правила и не замечал её просьб. Дождь стучал голодными когтями по брусчатке. Ветер выл в узком проходе между домами. Было зябко и противно, хорошо еще, что Громов умудрился починить ботинки Светланы — её ноги хотя бы не промокли, как обычно. |