Книга Предзимье. Осень+зима, страница 152 – Татьяна Лаас

— Или шантажировать… — задумчиво продолжил Зимовский.

— Возможно.

Он что-то раздраженно пнул в сторону, совсем как Гордей. Сердце тупо трепыхнулось от воспоминаний — только бы волкодлак выжил!

— Не думайте, Таисия Саввовна, что скормленным мне фактом о Сумароковой вы заставили меня забыть об Орлове. Тут слишком близко Китайская империя.

Тая вздохнула — он сам обо всем догадался.

— Не пытайся спасти всех, грибочек… Точнее, осень. Тебя могут и обмануть. Тебя уже пытались убить и подставить. Сумарокову пытались подставить, шантажировать или тоже убить. Орлова в опасном положении — она может тебя втянуть в огромные неприятности. А еще есть Разумовская, лес и прочие неприятности. Тут полно выродков, убивающих и за меньшее, чем шкатулка с драгоценностями… Я волнуюсь за тебя.

В чем-то он прав. Тая заставила себя сбавить обороты и честно сказать Илье:

— Я знаю. Еще раз пригрозишь феромонами — я больше никогда не буду с тобой разговаривать. И я предупрежу, когда пойду в лес. Возможно, мне нужен будет тот, кто приглядит за мной, не выдавая себя. Все. Я пошла.

Она отключила телефон. Зимовский что-то пробурчал — слышно не было. Только видно. Тая развернулась и пошла в гостиницу, по пути пытаясь выпутаться из липкой паутины окружившей её лжи. Столько всего навалилось скопом, и что первопричина всего этого? Мысли в голове метались измученными летучими мышами, отказываясь складываться в стройную теорию.

Тая попыталась поймать в голове хотя бы точно известные факты.

Даша беременна. Её пытались подставить. Или шантажировать.

Ника беременна. Тая скривилась — амулет спутал все. Она может не быть беременна. Это надо держать в уме. Гордей говорил об этом.

Женя беременна. Или нет.

И обе остро нуждаются в деньгах.

Все так просто? Или нет?

Или Тая тварь, которая думает гадости о подругах?

Одно точно — Зимовский прав: убивают и за меньшее, чем шкатулка с бриллиантами.

Сил мыться и приводить себя в порядок не было — Тая понимала, что сейчас заснет даже в ванне и всплывет брюшком кверху, как рыбка, на радость недругам, так что она, вымыв руки и умывшись, легла спать прямо в одежде, не расправляя кровать. Тая даже обратно надеть ортез на левую руку забыла — до того устала, лишь замоталась в плед, лежавший на диване в гостиничном номере. Гордей не поскупился, снял для нее люкс, роскошный, но в тоже время уютный и тихий. Вот кто досконально знает её вкусы… Только бы выжил, упрямый волкодлак.

Тая моментально провалилась в сон, быстро превратившийся в кошмар. Иного после такой ночки можно было и не ждать. Шилов всегда говорил, что нужно не переоценивать свои силы, а честно идти к мозгоправам и просить снотворное. Тая же никогда его не слушалась, предпочитая справляться сама, чем пускать кого-то в свои мозги — не выпнешь же потом. Гордей был единственным исключением — он никогда не лез, куда его не звали, всегда соблюдая правила. На памяти Таи, он только один раз нарушил собственные принципы — зачем-то недавно во снах влез в Таино знакомство с Зимовским.

Во сне она снова была девчонкой с третьего курса меда, выпустившаяся без экзаменов и в первый раз оказавшаяся на передовой. В палате передового перевязочного пункта было душно — лето в тот год било все температурные рекорды. Тревожно воняло кровью и гарью — её не забивал даже запашок антисептиков. По Таиному лицу струился пот. Дышать было нечем, особенно в марлевой повязке. Кожа на руках под латексными перчатками стала волглой, хотелось содрать перчатки и работать без них, но нельзя. А их еще потом дезинфицировать, отмывать, сушить, пересыпать тальком… Мрак! Вокруг грохотала приближающаяся гроза так, что сердце забывало, как биться. Небо при этом, видимое в небольшой квадрат оконца, было отвратительно чистым — ни тучки. Тая накладывала дурацкую иммобилизирующую повязку Дезо, чувствуя себя как на экзамене. Десмургия — это второй курс, это было давно, она уже все забыла, все эти треугольники, которые в результате должны получиться из бинтов. Ну кто сейчас накладывает Дезо! Есть ортезы, в конце концов. Только тут, на фронте ничего не было, кроме бинтов, ваты и идиотской зеленки. Кто-то сильно проворовался, однако… Популярность императорской семьи стремительно падала вслед за сдаваемыми врагам территориями. Бинт то и дело путался, становясь по воле кошмара безумно длинным, парень со сломанной ключицей стонал от боли и медленно скатывался со стула, Перова косилась на Таю и шипела — Перова была дипломированной медсестрой, окончившей училище, а не то, что недоучка Тая из института, которая даже наложить банальную повязку не может. Гроза уже грохотала где-то над головой, странными магимпульсами прорезая брезент палатки — только сейчас Тая поняла, что это совсем не гроза… До этого она провела пару недель в передвижном лазарете, не приближаясь к передовой, и как та звучит, не знала.