Онлайн книга «Предзимье. Осень+зима»
|
Все абсолютно бессмысленно. Зимовский прав — летом трупы воняют так, что мимо не пройти. Если магмод-лис был тут, его бы нашли. Или он все же смог забиться куда-то так глубоко, что запах разложения не доносился? Ей бы в помощь кого-нибудь с острым нюхом. В Санкт-Петербурге она бы Метелицу попросила, а тут… Только остается надеяться на слепую удачу и собственные скудные силы. Земля, отравленная человеком, отвечать Тае не спешила. Лес был слишком далеко, чтобы вмешаться. Солнце уже перебралось через зенит и нещадно палило, как летом. Воняло пылью, креозотом, бензином, еще какой-то непознаваемой пакостью. Но не трупом. Ей ни за что не найти магмода, если он умирал тут, если он вообще существовал. Вдруг Тае приснилось будущее? Она потерла висок — она не оракул, ей не снятся пророческие сны. Она могла ухватить эхо случившегося, а не предвидеть будущее. Время перевалило за обеденное. Ветер откуда-то принес запахи еды: что-то не первой свежести жареное на прогорклом масле. Тая мысленно застонала, вспоминая: обед и дедушка. И еще примирительный пирог. Она же пока даже речь с извинениями не заготовила. Чума и туляремия! Она совсем забылась, бродя по промзоне. Тая достала походник из кармана и выругалась снова — экран показывал третий час дня и двадцать пропущенных звонков от Даши. Кому-то было отчаянно скучно без паутинки. Тая включила звук на походнике — с утра забыла это сделать. Первым делом она позвонила Глаше, предупреждая, что вернется домой минут через пятнадцать. Глаша старательно пыталась подавить нотки недовольства в голосе, но они так и рвались из неё. Семен Васильевич, вот чума, отказался обедать без Таи. «А у него ведь режим!» Тот случай, когда хочется отчитать Глашу за неподобающий тон, и в тоже время понимаешь, что деду осталось так немного в этой жизни — забывать о нем и его здоровье просто опасное пренебрежение. Тая отключила походник, снова от души выругалась в небеса под чьи-то одобрительные аплодисменты из ближайшего гаража и направилась вверх по холму домой. Походник сам по себе ожил скрипичной мелодией, улетающей в небеса — Даша не оставляла надежду дозвониться до Таи. — Слушаю, — стараясь не выдавать раздрай в сердце из-за острого чувства вины перед дедом, сказала Тая. Даша чуть ли не заорала от счастья в трубку: — Наконец-то! Тая, как тебе нестыдно! Мы тут с девочками с вечера так волнуемся, так волнуемся за вас! Тая не поняла её, шагая по шпалам, покрытым выступившими на жаре пятнами креозота: — За кого, Даша? — За тебя и Зимовского, конечно! — Сигнал связи был слабым, и звук то и дело пропадал. Тае приходилось додумывать некоторые слова. — Мы видели, как он тебя закутал в свою шинель и увез прочь. Это так романтично! Мы все ждали и ждали, чтобы вам не мешать, но, подосиновик, надо и честь знать — мы же волнуемся за вас. Могла бы и отзвониться. — Так ничего же не было. Я и Зимовский — это просто глупость какая-то. Тая свернула со шпал на тропинку. Белые зонтики борщевика возвышались над её головой, приятно благоухая морковкой и создавая редкую, бесполезную тень. Даша возмутилась: — Да что это такое! Как не люблю я соглашаться с Никой, но тут она права. Тая, тебе пока в лоб не прилетит, ты и не поймешь. Как подруга тебе говорю: Зимовский в тебя влюблен. Причем давно. Причем он отшил всех невест. Причем… |