Книга Предзимье. Осень+зима, страница 51 – Татьяна Лаас

— Ароматного.

— Что?

Метелица повторился:

— Хрен — ароматный. Ругаться нехорошо, и, Тая, у меня задание, вообще-то.

Тая свернула к старой железнодорожной колее, идти сразу стало легче — надо только чуть приспособиться к шагу, шпалы лежали неровно. Стояла удивительная тишина, слово весь мир затих. Даже далекого шума города не слышно. И пахнет так, что кружится голова: сладковато борщевиком, горько полынью, мягко полевыми травами. Никакого намека на гниль, сейчас даже запах креозота пропал. Магмод-лис еще не влип в неприятности? Или он все же погиб не тут.

Тая тихо сказала Метелице:

— Так занимайся своим заданием, а не нарывайся. Тут творится что-то странное. Я… Я… Чума! Тут кто-то влезает на полицейскую волну и включает колыбельную. Все бы ничего, но я случайно видела два сна. Там эта колыбельная звучала. И там магмоды засыпали под нее. Один в поле — его уже нашли. Некто Федоров, его смерть признали несчастным случаем, а второй… Лис… Он был где-то в промзоне. Его я так и не нашла. Официально пропавших магмодов нет, но граф Орлов должен был приехать на лечение, только тут так и не появился. Я то ли словила эхо случившегося, то ли просто глупо схожу с ума, накручивая себя. Не знаю.

Метелица понятливо кивнул, потом рыкнул в небеса от полноты чувств. Его рык напугал птиц, сидевших под крышей каких-то непонятных цехов — сонные голуби с диким шелестом крыльев порхнули прочь.

— Так вот кого ты ищешь второй день. Орлов — лис как раз. Его в разведчики готовили.

— Вот же гадство… Зимовский отказывается пока что-то официально предпринимать.

— Скунсик, тут есть я. Меня как раз направили сюда для этого. Слишком большой процент несчастных случаев именно с магмодами. С одной стороны их тут как раз много, а с другой — на фронте они с такой частотой не мёрли от переохлаждений и синдрома Мендельсона*.

(*попадание содержимого желудка в дыхательные пути, в том числе и при алкогольном опьянении)

— И… Много?

— Десять за это лето, о которых мы знаем точно. Сколько на самом деле — я не знаю.

— И кто тебя страхует?

Уголки рта у Метелицы поползли вверх, обнажая острые зубы, — он явно пытался улыбнуться:

— Таюшка, это я тебя страхую, а меня страховать не надо. Ты, между прочим, добрая душа, два раза мне операцию сорвала.

— Думаешь, полиция в этом замарана? — быстро сообразила она. Впрочем, что-то в этом было.

— Не думаю — знаю. Пятеро умерших непосредственно перед несчастным случаем были задержаны полицией. Вот скажи, зачем это твоему Зимовскому? Задерживать, а потом отпускать на все четыре стороны?

— Зимовский не мой. И я не знаю, Гордей. Серьезно. Не знаю.

Он свободной рукой потер подбородок, и Тая улыбнулась в сторону — она не будет говорить, что его жесты весьма узнаваемы. Метелица заметил на ладони шерсть и, возмущенно рыкнув, принялся оттирать её о джинсы. Вот же невоспитанный парень. Сколько раз ему Тая дарила платки. Одно время даже глупостями занималась — вышивала на них монограммы, чтобы не терял в общей куче.

— Ладно, не бери в голову — я сам прошвырнусь по промзоне. Поищу твоего лиса-магмода. Вот и что людям неймется, а? Войны нет, живи и радуйся, так нет. Придумают гетто, нарисуют себе страшилок из военных магмодов и трясутся. Противно. Кстати, Тая, а чего ты такая квелая и бледная?