Книга Предзимье. Осень+зима, страница 99 – Татьяна Лаас

Тая и охнуть не успела, как Кот придвинул к себе планшет и зарылся в документе. Руки при этом он не помыл.

— Ласочка, не бухти… — пробормотал он. Кот цепко пробегался глазами по записям, все сильнее хмурясь по мере чтения. — Гордей, я могу поинтересоваться…

Он поднял глаза на Метелицу и ткнул пальцем в экран:

— Что это за ерунда?

Кажется, вместо ерунды из него упорно рвалось другое слово, но Тая сидела слишком близко, а воспитание не отменишь. Можно ввалить в дом в обуви, но ругаться при барышне нельзя.

— Я же сказал — впечатления.

— Мне нужен доклад!

Гордей сухо сказал:

— Обратись к моему начальству, если не нравится. Пока только так.

Кот удивился:

— Зима, и кто тебя так укусил? Тут же взаимоисключающие факты представлены.

— Я же сказал — впечатления. Доклад будет позднее.

— Утром. В восемь. Жду. Понял?

Гордей не поморщился:

— Понял.

Тая сидела тихо, как мышка, и крошила тесто от пирожка в тарелку. Что происходило между парнями, она не понимала. Потом расспросит… Гордея? Или Кота? Их что, тоже чем-то прыснули, как и Таю, и они теперь делят территорию?

Тем временем Кот зарылся дальше в документы — принялся рассматривать фотографии из цеха и что-то еще — Тае не было видно. Бровь Кошкина удивленно взлетела вверх, и он повернул планшет Тае:

— А это что значит?

Тая скользнула глазом по снимку: Зимовский, стоя на одном колене, смотрел вверх на Таю.

— Это? Это мне шнурок завязывают. А что?

Кошкин уточнил:

— Стоя на одном колене?

Гордей молчал, стоя невозмутимо, как Будда. Ясно, про феромоны пока ни слова. И ведь он знал про снимок, но ничего не сказал!

— Так получилось, Паша. Спроси Зимовского сам, зачем это сделал.

— Спрошу, — кивнул он и зачитал: — сообщество «Имперский сплетник» сообщает с ссылкой на соо «Сто лучших холостяков России»: барышни, плачьте! Оплот безбрачия пал. Князь Зимовский попросил руки пока еще никому неизвестной барышни. Официального оглашения не было, но что это, если не то самое? Пора наше сообщество переименовывать «Девяносто девять лучших холостяков России». Мы теряем лучших из самых стойких.

Кошкин оторвался от экрана и посмотрел на Гордея:

— Умника, что это напечатал, найди и подай на блюде!

Тая опустила глаза — Даша точно так бы не написала. Совсем не её стиль. Владимир? Зачем ему это? Тогда на поле, кроме полиции и криминалистов, были какие-то грибники, которые и нашли тело Федорова. Может, это они?

Чума, зачем это все?!

Кошкин после чьего-то телефонного звонка срочно умчался на службу. Его можно понять — он глава императорской службы безопасности, здесь и сейчас он отвечает за жизнь императрицы Александры. У него всего одна ночь, чтобы вместо Зимовского проверить готовность города к приезду императрицы. Не вовремя Зимовский испугался смерти и провел ритуал. Впрочем, Тая уже поняла — он крайне самоуверен, это его и подвело: он верил, что выдержит боль от приживления нити и утром спокойно выйдет на службу.

Метелица меланхолично мыл посуду. Тая помогла ему навести порядок на кухне и в холле после Кошкина и, убрав швабру в кладовку, призналась:

— Все, я спать…

Она устала. Ноги подгибались от слабости, руки подрагивали — чтобы Гордей этого не заметил, она их убрала за спину.

— Угум, — выдал Гордей. — Твои вещи уже наверху, постельное на кровати свежее, полотенце и прочее новое.