Книга Хозяйка разрушенной крепости, страница 26 – Любовь Оболенская

– Спасибо, конечно, – улыбнулась я. – Но мне одной целый котел супа не съесть. Потому разделим его на всех, а одну рыбину зажарим. Будет у нас и суп, и жаркое, и салат, и печеные корни рогоза, и кабана доедим. В общем, гуляем!

Ответом мне был восторженный рев жителей деревни.

Ну и понеслось!

Работали люди с энтузиазмом, и вскоре над деревней поплыл аппетитный запах, от которого у меня аж слюнки потекли. Понятное дело, физические упражнения на свежем воздухе разгоняют аппетит до состояния, когда я сама была уже не прочь вгрызться зубами в сырое мясо, урча от наслаждения. Лишь усилием воли цивилизованная я смирила инстинкты чужого тела – тем более что ждать пиршества оставалось недолго.

Но спокойно поесть нам не дали…

Разделку и готовку мы затеяли на некоем подобии площади, открытом месте в центре деревни, где, видимо, и происходили все более-менее значительные общественные события поселения.

И потому мы не заметили приближения опасности…

Внезапно из-за домов появились люди, вооруженные самодельными копьями и дубинами. Человек двадцать, не меньше. И впереди этой банды шел уже знакомый мне Ланселот с обнаженным мечом.

– Приветствую вас, добрые люди! – воскликнул он, картинно взмахнув своим оружием. – Рад, что удача посетила ваши жилища! Запах еды достиг нашего леса, и я решил, что негоже тем, на кого небеса ниспослали свою милость, наслаждаться ею в одиночестве. Думаю, если вы добровольно отдадите нам половину вашей добычи, это будет честно и справедливо – ведь всем известно, что поделиться пищей с голодным есть благое дело, за которое небеса непременно благословят вас.

– А не благословить ли тебя и твоих разбойников топором, что скажешь? – заворчал Винс. – Вы и так уже несколько месяцев отнимаете у людей последнее, словно волки, выгрызающие кишки у беззащитных овец. А хищных волков разумнее убивать, нежели вести с ними переговоры.

Ланселот усмехнулся, покачал головой.

– Смелые слова, Винс, достойные уважения. Но ты тут один настоящий воин, у которого годы отняли былую силу и сноровку. Остальные же простые крестьяне, сведущие в мотыгах и пахоте, но ничего не смыслящие в копьях и славной битве. Не заставляй меня и моих ребят перебить всех жителей этой деревни и целиком, без остатка забрать то, что вам удалось добыть.

Но тут случилось то, чего Ланселот не ожидал.

Забитые, истощенные, замученные голодом и несправедливостью люди внезапно распрямили натруженные спины, и я увидела, с какой силой их руки сжимают ножи, которыми они разделывали рыбу. А еще я рассмотрела в глазах жителей деревни очень нехороший огонь, с которым доведенные до отчаяния люди вполне способны голыми руками разорвать тех, кто пытается отнять у них надежду на лучшую жизнь.

Женщины, занимавшиеся кострами, поднимались с коленей, вытаскивая из огня горящие сучья. Старики с седыми бородами до пояса поудобнее перехватывали свои палки, явно готовясь пустить их в ход. Даже оборванные, грязные дети, оскалившись, словно хищные зверьки, начали поднимать с земли камни, готовясь с ними броситься на обидчиков…

Жители деревни начали медленно надвигаться на разбойников, и Ланселот, не ожидавший такого, невольно попятился, поудобнее перехватывая меч.

Он не испугался, нет. Просто, оценив обстановку, сейчас перед битвой выбирал место поудачнее – и пока было непонятно, кто одержит верх в том бою. Разбойников было около двух десятков, жителей деревни, включая женщин и детей, примерно втрое больше. Но люди Ланселота были лучше вооружены, и, начнись битва, думаю, трупов было бы предостаточно и с той, и с другой стороны.