Книга Хозяйка королевской таверны, страница 43 – Любовь Оболенская

– Дойдет – это как? – не поняла хозяйка таверны.

– Сейчас раскатаю, потом оставлю его еще на некоторое время. Как раз нам хватит лавки и стулья оттереть. А потом увидишь, что будет…

Замешанное тесто я разделила на небольшие по размеру хлебцы и, поскольку форм у меня не было, просто оставила их на подносе. После чего мы с Милдрет занялись лавками и тяжеленными стульями, сдвинуть которые требовало немалых усилий. При этом, работая скребком и тряпкой, хозяйка таверны с опаской смотрела на тесто, которое заметно увеличивалось в размерах.

– Уж больно все это колдовство напоминает, – покачала головой Милдрет. – Ночью две бабы мнут тесто, которое само по себе больше становится.

– Это не колдовство, а технология, – хмыкнула я.

– Как?

– Неважно, – махнула я тряпкой. – Увидишь. И, думаю, не разочаруешься.

Когда мы оттерли наконец скамейки и стулья, мое тесто увеличилось в размерах раза в два, при этом Милдрет косилась на него с опаской, шепча про себя какие-то заговоры. Я же сгрузила будущую выпечку на грубый железный противень, предварительно смазанный маслом, и определила его в очаг, дрова в котором к тому времени прогорели до красных углей.

– Все, теперь ждем, – сказала я, изрядно переживая, ибо выпечка хлеба в таких вот кустарных условиях процесс очень непредсказуемый. Многое зависело от качества муки и масла, а как скажется замена сахара на мед, я понятия не имела. Также одно дело, когда тесто готовится в современной духовке с регулируемой температурой, и совсем другое – в средневековом примитивном очаге, о температуре внутри которого я могла только догадываться.

– Ох, что-то плохое у меня предчувствие, – покачала головой Милдрет. – Как бы нас в колдовстве не обвинили.

– За вкусную пищу-то? – усмехнулась я. – Не думаю, что местные охотники на ведьм не любят хорошо поесть. Как попробуют хлебушек или пирог с яблоками, их же за уши не оттянешь.

– Пирог?

– Подожди, – отмахнулась я. – Пока что я за хлеб переживаю. Если все получится, то и до пирогов дойдем.

– Что-то меня аж трясет, – пожаловалась Милдрет. – Пойду пока тебе в кладовке полотно найду для платья. А ты грязную воду вылей и дохлых тараканов выкинь. Пора, кстати, ловушки зарядить. Так-то, когда эти усатые по чистым столам не ползают, таверна и правда как-то солиднее выглядит.

…И вот настало время извлечения хлеба из очага. Я взяла две тряпки, вытащила из очага горячий железный противень…

И шмыгнула носом, чувствуя, что очень хочу заплакать.

Хлеб подгорел и выглядел, мягко говоря, не очень. Так, крупные ляпки на примитивном противне с черной коркой поверху.

– Так. И как это блюдо называется? – немного иронично спросила Милдрет.

– Брак это блюдо называется, – проговорила я.

И разрыдалась.

Сказалось все – и нервное напряжение последних дней, и усталость от тяжелой работы, и беспросветность будущего без телефонов, телевидения, автомобилей и элементарной возможности как следует помыться под горячим душем.

Я села на еще сырую лавку, спрятала лицо в ладони и рыдала так, что, наверно, вполне могла превратиться в мумию, лишившись всей воды в организме.

Да, это была истерика!

И не по поводу неполучившегося хлеба. А потому, что до меня наконец дошло: теперь я до самой смерти вынуждена буду жить в этом грязном, вонючем, темном Средневековье…