Онлайн книга «Он, Она и Париж»
|
Я молчу. На ответ у меня просто нет сил, жалкие их остатки иссушили безумный секс и последующий за ним плач в подушку. Поэтому Жан, выждав несколько секунд и восприняв мое молчание как знак согласия, начинает говорить: — После великого голода прошло несколько лет. Благодаря мудрому правлению царя Соломона в Израильском царстве наступила пора достатка и благоденствия. Сам царь счастливо женился на умной и красивой женщине, которую любил до безумия. Но внезапно случилось великое горе — жена Соломона умерла. Царь не находил себе места, ничто не могло развеселить его, жизнь потеряла смысл. В минуту наивысшего отчаяния взгляд царя упал на кольцо. «Это пройдет…» Какие глупые слова! Разве может забыться столь великое горе? В отчаянии Соломон сорвал с пальца украшение, которое носил уже несколько лет, собираясь выбросить его в окно. Но тут он заметил, как на внутренней стороне кольца мелькнуло что-то. Любопытство взяло верх над секундным порывом, и царь приблизил кольцо к глазам… На оборотной стороне украшения была выгравирована еще одна надпись. Всего три слова. «И это пройдет». Жан замолчал. В тишине, повисшей над кроватью, было слышно его ровное дыхание, сливающееся с прерывистым моим. Нервный озноб еще не отпустил полностью, но история о древнем кольце немного отвлекла меня от собственных переживаний. И правда, всё проходит. Возможно, через пару лет я буду вспоминать о произошедшем как о картине, некогда волновавшей своим сюжетом, но с течением времени поблекшей, ставшей тусклой, бесцветной, и совершенно неинтересной. Внезапно я поняла, что не могу пошевелиться. Переживания этого дня выпили из меня все силы без остатка, и теперь мое тело и мысли просто отказывались мне повиноваться. Да и пусть отдыхают от всего, что может доставлять беспокойство. Я ощущаю, как всё быстрее проваливаюсь в бездну безразличия, которая всегда наступает после взлета к вершинам наслаждения. Или после утраты, которая только что казалась фатальной, а теперь всего лишь повод для того, чтобы уснуть так крепко и безоглядно, словно я и правда умерла несколько часов назад под колесами случайного автомобиля. * * * Самое неприятное во сне — это пробуждение. Когда из мира фантастических образов, или из омута полного, всепоглощающего покоя ты вновь вываливаешься в реальный мир, где мозг начинает услужливо преподносить тебе воспоминания о вчерашних проблемах. Порой уж лучше бы остаться там, за гранью, среди самого ужасного приснившегося кошмара, чем вновь окунуться в кошмар реальный, от одних воспоминаний о котором тошнота подкатывает к горлу. Я лежу, уставившись в потолок, и понимаю, что сейчас мне просто мерзко на душе. Горечи утраты больше нет, как нет тревожной, ломящей боли в сердце, принявшем в себя столь страшный удар. Осталось лишь воспоминание о вчерашнем, липкое и свербящее, от которого хочется поскорее избавиться. И способ для этого есть только один. Как можно быстрее покинуть город, в котором все это меня настигло. Сменить обстановку, напоминающую о произошедшем, стереть из памяти новыми впечатлениями всё, что связано с ним. Куда я поеду? Что буду там делать? Понятия не имею. Главное — подальше отсюда. И поскорее. Я осторожно поворачиваю голову. Жан спит, подложив ладонь под щеку — наверно привык так в своих походах, где о подушке оставалось только мечтать. Сейчас его лицо не такое суровое, каким показалось мне во время нашей первой встречи. Рядом со мной лежит просто сильный человек, очень уставший от жизни. Что ж, пусть спит дальше. Может когда-нибудь его душа отдохнет рядом с той женщиной, что сумеет подарить ему покой и настоящее, истинное счастье. |