Онлайн книга «Он, Она и Париж»
|
Жаль, что это буду не я. Та, у которой счастья больше нет, никогда не сможет дать его другому. Пасмурное утро за окном соответствует моему настроению. Лучи восходящего солнца полностью растворяются в плотных серых облаках, окрашивая их в цвет фальшивого золота, щедро разбавленного свинцом. Однако, несмотря на пасмурное настроение, в теле ощущается приятная ломота, которой я уже давно не испытывала. Спасибо тебе, Жан, за вчерашний вечер, благодаря которому моя жизнь и вера в людей не превратились в придорожную пыль. И за эту ночь тоже спасибо. Благодаря тебе я почувствовала себя Женщиной с Большой Буквы — той, которую можно желать до исступления, до звериного рычания, до вкуса крови на губах. В этом и есть наша сила — чувствовать, что тебя хотят так, словно других девушек и нет больше на этом свете. Однако, несмотря на переполнявшее меня чувство благодарности к этому человеку, пора уходить. Как можно тише, не потревожив Жана, ибо встречаться сейчас с ним глазами мне очень неловко. Я понятия не имею о чем теперь говорить с ним, как себя вести. Между нами раскаленной стеной встала эта ночь, в течении которой мы были идеальной парой… Телами. Но не душой. Я брала от него то, что хотела моя плоть, но не сердце, разбитое на мелкие, больно ранящие осколки. То, что уничтожено, не может желать. Оно умеет лишь ранить, и вчерашнее было нужно мне лишь для того, чтобы отвлечься от этой боли, забыться хоть на время, чтобы не обращать внимания на кровоточащую душу… Сейчас эта боль притупилась. Теперь ее можно терпеть, и я знаю, что смогу жить с ней еще долго, пока рана полностью не затянется. А еще я знаю, что шрам от этого страшного ранения останется навсегда, и будет порой напоминать о себе, как фантомно саднит у инвалида много лет назад отсеченная конечность. Я осторожно, сантиметр за сантиметром сползаю с кровати. Жан спит, его дыхание ровное, спокойное, он в фазе глубокого сна. И это очень хорошо. Логично было бы сейчас быстро собраться, обойдясь без душа и кофе, и уйти — но я так не могу. День, который постепенно разгорается за окном, слишком много значит в моей новой жизни, которая ждет меня за порогом этого номера, и я не могу вступать в нее неумытой и не заряженной крепкой кофейной бодростью. Ступая осторожной кошачьей походкой по прохладному паркету, я тихонько сбегаю из спальни, плотно прикрыв за собой дверь. Посреди коридора ждет меня брошенный чемодан и сумочка, валяющаяся на полу возле него. Хватаю ее и проскальзываю в ванную, чтобы смыть с себя следы прошедшей ночи. Прохладные струи душа приятно бьют по плечам и остужают голову, в которой всё еще плещутся горячие волны недавних воспоминаний. Эту ночь я запомню надолго. И не только потому, что мне было безумно хорошо с Жаном. Все приятные моменты в жизни необходимо помнить хотя бы потому, чтобы в те минуты, когда тебе очень плохо, вспомнить о них — и улыбнуться: «черт возьми, а ведь жизнь не так уж плоха! Ведь было же в ней что-то действительно замечательное! А если было, значит, еще непременно будет, так что нет повода унывать!» Голову сушу лишь полотенцем, не включая фен, чтобы не разбудить Жана. Расческу я потеряла, поэтому пальцами расправляю спутанные влажные волосы и разбрасываю их по плечам — пусть сушатся так, как им предназначено природой. При этом замечаю, что из зеркала на меня смотрит словно другой человек. Нет, лицо то же, моё, но взгляд… |