Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 35 – Ирина Котова

— А когда тоскует Ши, плохо всей стране, — понятливо заметил Четери.

— Да, — кивнул Вей Ши. — Дед нагружал его работой, царедворцы предлагали ему других женщин, но он не мог ее забыть. В то время погибла его вторая жена…

…тогда говорили что-то о заговоре рода Вэнью, из которого происходила вторая супруга. О том, что желали они извести старшую жену отца, благородную Джиайо из рода Мэйдин, чтобы вторая жена стала старшей императрицей и больше влияния род получил на правящий дом. И что должна была вторая жена, не зная этого, преподнести первой подарок — золотую пташку-артефакт, которая пела и летала, как настоящая, и веселила хозяйку, перебирая ей волосы. И в коготок которой было вделано вещество, превращающееся в контакте с любимыми духами старшей императрицы в яд, похожий на яд из ядовитых грибов, мгновенно останавливающий сердце.

Но, говорят, что вторая жена искренне любила первую, как сестра. И не знала о планах своих родичей. Потому, подарив пташку, о плохом не думала. И только велением рока объясняется то, что в один из дней старшая жена дала средней воспользоваться своими духами, а пташка царапнула именно среднюю.

Говорят, было разбирательство, и дед лично перетряс весь род Вэнью, отчего он поредел вдвое.

— А отец, даже не выдержав траур, вновь поехал в провинцию Оусинь. И украл мою мать со свадьбы. Родители ее, понимая, к чему идет дело, спешили выдать ее замуж, но не успели. Он ее унес, вопреки ее желанию, желанию ее родителей и желанию моего деда и своего отца.

— Разве сейчас в мире вне Песков принято выдавать девушек замуж велением родителей? — удивился Четери.

— В традиционных регионах всякое бывает, — ответил Вей Ши. — На нашем севере, частично в Бермонте, да и в эмиратах, и в Тидуссе такое повсеместно.

«Я долго сердилась на него, но твой отец нашел нужные слова и смог убедить меня, что нам не жить друг без друга, — говорила мать и обнимала маленького Вея. — А когда у меня появился ты, мой тигренок, я поняла, что он был прав. Ты, моя радость, мог родиться только в любви».

Она любила сына, а он обожал ее. Даже когда вышел из младенчества, прибегал к ней ночами, когда снились кошмары — юные Ши еще не могли управлять мощным наследием первопредка и слишком часто сила их принимала формы причудливые и странные. И тогда мама пела ему степные песни, брала его под горячий бок, дула в лицо и приговаривала что-то гортанное. У нее в роду, впрочем, как у всех с севера, были шаманы, и мама умела успокаивать и заговаривать.

Но этого не стал говорить Вей Ши своему учителю. Слишком личными были эти воспоминания.

— Она смирилась, и родился я, — просто сказал он. — И это примирило с ней и отцом деда. Он сердился не потому, что мать была простой крови, а потому, что отец нарушил все мыслимые грани приличий, и пусть пресса у нас дисциплинирована, слухи об этом пошли по всей империи, высокие го-туны были оскорблены.

Но он простил моего отца и признал, что был неправ. Что Вечный Мудрец показал нам — гармония невозможна без любви, и, если уж встретил ее, не отворачивайся.

— А что говорит делать Великий Ши, если не встретил любовь? — поинтересовался Четери.

— Тогда живи так, как предписывает честь и традиция, — ответил Вей.

Четери с учеником ушли уже далеко — туда, где закончились белые стены Тафии, разбитые трещинами, и лес, покрывающий холмы, подобрался почти к самой кромке воды. Слева плескала рыба и крякали яркие утки, справа стучали топоры — то братья строили новую обитель. Чету по движению силуэтов, окутанных витой, видно было, как сквозь трещину в стене то и дело идут к холму простые люди с котомками и корзинами, поднимаются ослики с кувшинами с водой: жители Тафии подкармливали братию, державшую щит против иномирян, столько помогавшую жителям и ныне оставшуюся без крова. Заодно перепадало и иномирянам — монахи не могли оставить даже врага голодным.