Книга Рапунцель в волчьей стае, страница 176 – Любовь Черникова, Мира Ли

Все охранники за нами не потащились, а остались снаружи. Только один, который повел маму наверх вошел в дом, да еще мы с бритым, к которому я уже даже немного привыкла.

— Он совсем тиран ушибленный? — спросила я тихонько, когда мы остались одни и обогнули справа большую центральную лестницу.

Зыркнув по сторонам, мой провожатый едва заметно кивнул. Удивительно, но это молчаливое согласие немного придало мне сил, хоть и напугало.

Мы остановились перед какой-то дверью, и бритый постучал.

— Войдите! — раздался уже знакомый мне голос, чуть приглушенный дверной перегородкой.

Бритый толкнул дверь и остановился, пропуская меня вперед.

Мужчина в пиджаке и галстуке, сидевший за столом, без сомнений был моим отцом. Мне кажется, я взяла от него даже больше, чем хотела. Тот же нос, скулы. Даже цвет глаз и волос у нас были похожи. Вот только для мужчины он был каким-то излишне утонченным и скользким. И неприятным. Именно такое впечатление произвел на меня Эрик Бергман.

В остальном он мало чем отличался от прочих оборотней: бугрящиеся мускулы, высокий рост, звериная харизма. Но, к примеру и отец Яра, и Савва и даже Никодим. Да что уж! Даже бритый, казался мне куда менее неприятным. Эрик Бергман мне не нравился. А сейчас, когда мы встретились лицом к лицу — еще больше, чем раньше.

— Почему в таком виде? — спросил он вместо приветствия и поднялся из-за стола.

— Мы только что прибыли, альфа, — смиренно ответил бритый, опустив взгляд.

Удивительно, но мне стало за него немного обидно.

Тем временем отец плавным движением скользнул ко мне и, остановившись в метре, принялся хмуро разглядывать. Судя по брезгливому выражению лица, ему не нравилось то, что он видел. Он недовольно зыркнул на бритого, и тот заметно заволновался. Даже бисеринки пота выступили на висках.

Да что происходит-то?

— Сними шапку. — Приказ прозвучал сухо, точно выстрел.

Я, немея от страха, стащила головной убор.

— Что это? — прошипел отец, а затем перевел взгляд на бритого.

Удара я не заметила. Слишком быстро двигался отец. Так быстро, что мне показалось, он просто переместился сразу в конец кабинета. Мой провожатый отлетел к стене, из разбитой губы струилась кровь. Но он даже не подумал подняться. Так и замер, сидя на полу, с погасшим взглядом.

— Прекратите! — едва слышно прошептала я. — Он же не знал! Как вам не стыдно!

Меня колотило от страха и негодования. И здесь я должна буду жить?

— Ты будешь меня учить? — удивился отец.

Меня так возмутило его поведение, что я тоже перешла на ты.

— Ты впервые меня видишь! Хоть бы попробовал произвести достойное впечатление! — повысила я голос, окончательно потеряв берега. — Нет, ты запугал меня и маму до полусмерти. Начал общение с угроз. Шантажом выманил из безопасного места. Просто отец года! — Я уставилась на него с презрением.

Бритый удивленно поднял голову и посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Поздравляю, Вера, похоже, он видит в тебе самоубийцу.

Альфа питерской стаи аж побагровел от гнева. Рванув галстук вместе с воротником, прошипел:

— Как ты смеешь так со мной разговаривать, девка? Кто разрешал тебе стричь волосы?

— Я совершеннолетняя. Мне не требуется разрешение родителей, чтобы посещать парикмахерскую.

Возможно, я сейчас забивала гвоздь за гвоздем в крышку собственного гроба, но ненависть и ярость слишком долго копились во мне, и теперь бесконтрольно выплескивались наружу. Даже если бы я хотела, была не в силах остановиться.