Книга Хозяйка старой пасеки 3, страница 31 – Наталья Шнейдер

Я здесь. Я чувствую, как ноги упираются в землю. В воздухе пахнет медом и вечерней росой. Я зла, потому что мы в очередной раз не сошлись во мнениях… по поводу одной цитаты из блаженного Августина. Но это не касается пчел. Я здесь. Меня никто не обижает. И пчел никто не обидит.

Магия потекла вокруг меня, беспокойное жужжание сменилось умиротворенным гулом.

— Значит, ваше благословение способно и на это, — улыбнулся Иван Михайлович. — Со стороны выглядит… необыкновенно.

— Пчелы не терпят ссор. — Злость не до конца остыла во мне, и я не удержалась: — В отличие от людей.

Стрельцов, кажется, собирался просверлить меня взглядом. Я не стала отводить глаза: стыдиться мне нечего.

— А вы можете усмирять только пчел или… других божьих созданий тоже? — Отец Василий лукаво покосился на исправника.

— Ментальной магии не существует, — сухо заметил тот.

— Но есть женская мудрость.

— Вот уж чего во мне никогда не было, — фыркнула я.

— Жаль. Господь наделил нас страстями, но не забыл и наградить разумом, чтобы тот направлял страсти в нужное русло. Когда мы забываем об этом, взрослые разумные люди превращаются в детей, которые дразнят друг друга, играя в родительском саду. Беда в том, что взрослые игры куда опаснее.

Он не пытался просверлить меня взглядом, как исправник, в голосе звучала лишь легкая укоризна, но мне почему-то показалось, что священник видит меня насквозь.

Вместе с моими дурацкими и совершенно неуместными чувствами.

— Спасибо, отче, — поклонилась я. — Я буду помнить о даре господнем.

Стрельцов вылез из омшаника, как раз когда я закончила работать и размышляла — дожидаться ли его или отправляться вместе с Варенькой домой. Устала я как собака, даже на любопытство сил не осталось.

Исправник внимательно посмотрел на меня. Я выдержала его взгляд ровно столько, чтобы не казалось, будто я прячу глаза. Играть в гляделки я не собиралась. Как и гадать по его каменной физиономии.

Доктор появился следом за Стрельцовым. Неодобрительно посмотрел на свои испачканные туфли и начал шоркать ими о траву. Священник вылез последним. Он выглядел умиротворенным, будто грязь на обуви и подоле рясы его вовсе не касалась.

— Ничего необычного, — соизволил наконец сообщить Стрельцов.

— Ну и славно, — кивнула я, раздумывая, катить ли обратно тачку с инструментами самой или заставить кого-нибудь из людей. У Вареньки, кажется, подобных вопросов не возникало, потому что она взяла меня под руку, намереваясь развернуть к дому.

В самом деле, пусть мальчишки укатят. Р-р-аботнички.

Исправник решил вспомнить еще кое о чем.

— Что касается гидро… напомните, как вы это назвали?

— Глиняная прослойка, — улыбнулась я с видом «прелесть какая дурочка».

— Она есть, так что по весне можете не беспокоиться за сохранность содержимого погреба.

— Но из-за нее сохнуть будет долго, потому что воде некуда уходить, — заметил священник. — Надеюсь, в сундуках, которые там стоят, нет ничего ценного? Тогда можно будет просто оставить дверь открытой. Иначе все зарастет плесенью.

Я покачала головой:

— Ничего ценного нет, но я бы не хотела оставлять дверь открытой. Не ровен час, приблудится какая-нибудь животина и свалится. Жалко. Надо придумать что-то вроде решетки…

Хватит ли обрезков досок, пошедших на ульи? Герасим старался кроить дерево как можно экономнее…