Книга Хозяйка старой пасеки 3, страница 30 – Наталья Шнейдер

Показалось мне, или его слова прозвучали чуть напряженно? Будто он ждал, что я начну ему запрещать.

Как будто я могу что-то запретить должностному лицу при исполнении!

— Если одного раза вам не хватило, осматривайте сколько угодно.

— Я не успел обследовать стены и пол на возможные тайники, — зачем-то объяснил он. — Из-за… известных вам обстоятельств.

Интересно. Отец Василий был в курсе «обстоятельств», у Ивана Михайловича тоже наверняка возникнут вопросы, когда он увидит, что творится в омшанике. Стрельцов опасается, что в кустах еще кто-то сидит? Или что мужики, которые унесли труп, услышат что не надо?

— Делайте что считаете нужным. Только, пожалуйста, не заставляйте меня снова лезть в погреб. Я вполне доверяю батюшке и доктору, — я обозначила реверанс в их сторону, — чтобы не отрываться от более неотложных дел.

Стрельцов не стал настаивать. Уже когда он открыл дверь омшаника, я вспомнила кое-что.

— Не будете ли вы так добры заодно посмотреть, есть ли у этого погреба гидроизоляция?

— Что, простите?

Я мысленно хлопнула себя по лбу.

— Глиняный замок. Ну, знаете, слой глины вокруг, чтобы грунтовые воды не затапливали.

— Знаю, — кивнул он. — Удивлен, что и вы об этом знаете.

Наверное, стоило бы придержать язык, но я устала от его намеков.

— Барышня не значит дурочка. Возможно, многие из нас играют эту роль, чтобы кавалерам было проще чувствовать себя на высоте. Что может быть приятнее, чем объяснять восхищенной глупышке элементарные вещи?

Варенька хихикнула. Стрельцов на миг стиснул челюсти.

— Прошу вас помнить о том, какое влияние вы оказываете на мою кузину. Некоторые рассуждения не совсем подходят для ушей юной барышни.

— Потому что чересчур умная невеста — не лучший товар на брачном рынке? — окончательно взбеленилась я. — Возможно, даже хуже, чем порченая девка?

Варенька ахнула, закрыв рот ладонью. Отец Василий укоризненно покачал головой. Даже Иван Михайлович заметно смутился.

— Глафира Андреевна! — возмутился Стрельцов. — Я не позволю вам…

— Не позволите перестать делать вид, будто мир устроен не так, как есть на самом деле? Будто показная глупость — лучший способ потешить мужское самолюбие? Или будто целомудрие почему-то подобает только женщинам — и почему-то оно не в голове?

— Глафира Андреевна, не соглашусь с вами, — негромко заметил священник. — Грех остается грехом независимо от пола грешника.

— Правда? Отче, вы не хуже меня знаете, что женщина должна каким-то образом не только быть безгрешной, но и не допускать даже тени посягательств на свою честь, даже чересчур назойливых ухаживаний — но при этом у нее нет никакой возможности защитить себя от этих посягательств!

Вот только мне бы лучше об этом не вспоминать. Потому что сегодня я активно поощрила… гм, посягательство.

И если он об этом напомнит… Кто меня за язык тянул!

— Довольно! — рявкнул Стрельцов. — Варвара, немедленно возвращайся в дом. Глафира Андреевна, ваше… вольнодумство просто неприемлемо, учитывая собравшееся общество.

— Ах, простите, господин исправник! — Да что ты будешь делать, язык словно живет своей собственной жизнью! — Вот уж не подумала, что размышления одной барышни могут попрать устои общества!

А еще я совершенно не подумала, что пчелы не терпят отрицательных эмоций. Разъяренное жужжание заставило меня опомниться. Я обернулась к улью.