Книга Хозяйка старой пасеки 3, страница 87 – Наталья Шнейдер

— Кир, ты белены объелся? Я никуда не поеду!

Я не видела снизу его лица, только как он напряженно повел плечами. Казалось, Стрельцов вот-вот взорвется, но когда он заговорил, голос звучал спокойно.

— Варвара, я не прошу твоего согласия. Я ставлю тебя в известность. Точка.

— Глаша, скажи ему!

— Твой кузен отвечает за тебя и желает тебе только добра, — тихо сказала я.

С точки зрения этого мира я действительно неподходящее общество для юной графини, и мне остается только смириться. Не хочу, чтобы у девочки были неприятности из-за меня.

Стрельцов развернулся, глядя на меня с таким же недоумением, как и Варенька. Я выдержала его взгляд. Кажется, у меня начала получаться каменная морда. Учитель хороший попался.

— Граф, чего ты чудишь? — Генеральша тоже подошла к двери. — Ладно самого понесло куда-то…

— По служебной надобности.

— И зачем ты по этой надобности кузину с собой потащил?

— Мы и так злоупотребили гостеприимством Глафиры Андреевны. Вареньке пора возвращаться к родственникам.

Двумя едоками меньше, напомнила я себе.

— Вечереет, — не сдавалась генеральша. — Вы доедете до Больших Комаров глубоко за полночь. Это слишком для барышни ее возраста.

— Испытания закаляют характер, Марья Алексеевна, вам ли не знать?

— Конечно, знаю. Однако, между нами, Кирилл Аркадьевич, иногда я думаю, что предпочла бы остаться незакаленной. К тому же есть разница между испытаниями и… самодурством.

— Мне нужно увезти арестованного. Варвара…

— Поедет в коляске вместе с ним. Вы уверены, что это подобающее общество для нее?

Тон ее изменился. Я моргнула, поняв, что генеральша, которая обращалась к исправнику не иначе как «граф» и «ты», перешла на имя-отчество и «вы».

Марья Алексеевна не спорила. Она выговаривала.

— Вот уж не думала, что неприличные слова из дамских уст для тебя внове или способны напугать. Или ты впервые в жизни обнаружил, что барышни — не эфирные создания и точно так же, как и ты, могут уставать и, устав, не следить за словами? Могут злиться и, разозлившись, ругаться? Или ты думаешь, что твоя кузина настолько глупа, что немедленно повторит услышанное сегодня посреди гостиной?

Вообще-то она и повторила. Не посреди гостиной, но в лицо кузену. Наверное, Стрельцов хотел об этом напомнить, даже набрал в грудь воздуха побольше, но генеральша не была бы генеральшей, если бы дала ему слово сказать.

— А может быть, ты сам, когда рубил горцев, изъяснялся исключительно высоким штилем? Да, Глашины речи сегодня были неподобающими для девицы.

— Не в речах…

— А в ее гневе? Неужто ты дожил до своих лет, не зная, что барышни способны гневаться? Или считаешь, что это плохо? Когда Глаша топор в Савелия швырнула, ты ей за это не выговаривал.

— Тогда…

— Ситуация была другая, — снова не дала ему договорить генеральша. — Да только не бывает двух одинаковых ситуаций. Я много пожила и многое видела. Видела, как в ярости люди хватаются за пистолет. Но схватиться за пистолет — не значит выстрелить.

Стрельцов коротко оглянулся в мою сторону. Я опустила глаза, боясь, что он увидит в них слишком много. Марья Алексеевна тоже сложила два и два, только она, похоже, уверена в моей, то есть Глашиной невиновности. А я — нет.

— И чем упрекать барышню за сорвавшиеся в смятении слова и увозить вторую спешно, будто из чумного дома, ты бы лучше подумал. Если бы спросили меня, я бы сказала, что разъяриться, когда обижают не тебя, — признак большой души.