Книга О Пепле и Стали, страница 108 – Элиза Рейн

Надо научить Торви танцевать, раз уж их теперь три. Это реагирует другая.

Откинувшись назад, пытаюсь поговорить со своей медведицей.

— Кажется, я брежу, — удается сказать мне, хотя слова и кажутся какими-то неправильными. — Не делай ничего глупого.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Почему ты под водой?

Я закрываю глаза, потому что три склонившихся надо мной медведицы — это слишком, а их мех меня щекочет.

— Спи. Я буду тебя охранять.

Усмехаюсь.

— Я почти весь день пробыла без сознания. Пусть делают со мной, что захотят.

Живот вдруг сводит, и я резко сажусь.

— Что случилось? — полный тревоги голос Торви бурлит у меня в голове.

— Я думала, меня вырвет. Но кажется, я просто голодна. У нас есть что-нибудь…

И отключаюсь до того, как заканчиваю предложение.

Я то просыпаюсь, то проваливаюсь в похожий на бред сон на протяжении неизвестного количества часов. Что пугает больше, за это время я четырежды падаю в обморок.

Мои сны ужасны. Я наполовину бодрствую, наполовину сплю, и мой ум полон затуманенных образов.

Примерно в течение часа я попросту кричу, снова и снова повторяя имя сестры. Мне слишком плохо даже чтобы понять, почему зову ее.

Я могу зацепиться лишь за присутствие Торви, ее мех под моими пальцами реален, хоть и превращается в пламя, и наконец, я по-настоящему засыпаю, прижавшись к ней, блаженная пустота накрывает меня.

Когда просыпаюсь, зрение проясняется. Меня больше не тошнит. Голова болит, но я хотя бы могу нормально думать, пусть воспоминания о проведенном в клетке дне и слегка размыты.

Торви смотрит на дверь, подняв голову.

— Сколько я спала? — бормочу я.

— Слишком долго. За дверью кто-то есть.

— Нет, — шепчу ей. — Не знаю, выдержу ли еще один день в галерее. Я могу сойти с ума. Но… — вцепляюсь пальцами в ее мех, набираясь сил чтобы признаться. — Я не знаю и того, смогу ли выдержать магию Оргида, не сломавшись.

Безумие или ужас.

Такой выбор я должна сделать.

ГЛАВА 45

МАДДИ

— Я не думаю, что тебя сейчас заберут в клетку.

Торви встает, и я скатываюсь с нее. Все мое тело зажато после дня, проведенного без движения, и когда встаю на ноги, меня пронзает боль, а кожу покалывает от страха.

Торви скалит зубы, когда я слышу поворот замка.

Дверь бесшумно открывается, и в камеру входит Фрейдис.

Когда я смотрю на сестру, меня будто захлестывает лавина из тысячи разных чувств.

В одной руке у нее сумка, из которой выступают артефакты из Сокровищницы, а в другой поблескивает тиара, но их я едва замечаю.

Я вижу лишь ее глаза.

Она смотрит прямо на меня, и в ее взгляде нет ни намека на лед. Более того, ее глаза полны слез.

Это глаза моей сестры, по которым я болезненно скучала все эти полные сомнений и предательства недели.

— Фрейдис, — выдавливаю я, по моему лицу уже текут слезы. Она едва успевает закрыть дверь, прежде чем я на нее набрасываюсь.

Звякнув, артефакты приземляются на пол, когда она обнимает меня с той знакомой мне силой, по которой я так отчаянно скучала. Она всхлипывает, уткнувшись мне в шею, ее слезы обжигают мою кожу.

Горестные недели забываются, страх за то, что все наши отношения были ложью, покидает мое тело. Каждый момент, в который я сомневалась, правда ли она меня любит, и не оказались ли десятилетия, что мы провели вместе, тщательно спланированным обманом, ускользает и превращается в ничто.