Книга О Пепле и Стали, страница 112 – Элиза Рейн

— Как?

— Не знаю. Но должна быть причина, по которой они так за ней охотятся.

Она всматривается в мое лицо.

— Мадди, это просто твое любопытство? Просто желание узнать, что будет, если мы ее починим?

Я качаю головой.

— Не думаю, — слова звучат увереннее, чем я есть на самом деле. — Слушай, давай просто соберем все камни вместе и тогда решим.

Мы работаем быстро. Я вынимаю звездный камень из великолепного браслета, а Фрейдис высвобождает лунный камень из украшения, которое я нашла при входе в Сокровищницу, кажется, вечность назад.

Когда эти самоцветы готовы, достаю огненный камень, которым меня наградил Фезерблейд. Вспоминаю про Нави, и на меня тут же начинают давить грусть и вина.

— Моя соседка по комнате погибла в тот день, когда я его раздобыла, — говорю я, глядя как камень сияет ярко-оранжевым. — Мне пришлось лежать рядом с ее телом и притворяться мертвой.

— Судьбы святые, Мадди, мне так жаль, — Фрейдис крепко меня обнимает.

Когда она отпускает меня, из складок ее платья на пол падает зеркальце.

И тут же мы обе смотрим на него.

— Может, попробуем зеркальце, прежде чем займемся тиарой? — с надеждой спрашивает она.

Она боится ее восстанавливать. Все эти годы на была уверена, что в тиаре кроется мое спасение, а теперь…

— Хорошо, — говорю я, и она передает мне зеркальце. — Шансов, что это сработает, почти нет, но, когда ты не захотела со мной говорить, я отдала его своей подруге, — ее лицо кривится от боли. — Моя подруга… — умолкаю, потому что у меня слегка сжимается горло. — Моя подруга больна. Она заразилась магией чудовища, обитающего в кронах неподалеку от Фезерблейда.

— Мне жаль, — мягко говорит Фрейдис. — Но я рада, что тебя там кто-то поддерживал.

— Это из-за меня она заболела. А Эрик сделал все еще хуже.

— Он — чистое гребаное зло, — ругательство на губах моей правильной сестры звучит странно.

Я мрачно киваю.

— Оргид еще хуже. Инга меня ненавидит, но Оргиду просто нравится причинять боль.

— Так значит, зеркало у твоей подруги?

— Да, но я не знаю, в сознании ли она и уж тем более, с собой ли у нее зеркальце.

— Но мы можем попытаться, — говорит Фрейдис. — Сделать, что можем и проигнорировать остальное.

По мне прокатывается волна тепла.

— Ох, Фрейдис, если бы ты знала, сколько раз я повторяла себе это в Фезерблейде. Это было заклинанием, благодаря которому не сошла с ума. Много недель оно помогало мне находить правильные решения.

Она лучезарно улыбается мне.

— Хорошо. Хотя бы как-то я была рядом с тобой, — говорит она.

Я открываю зеркальце и приказываю ему работать. Через пять минут я снова начинаю всей душой его ненавидеть и хотеть швырнуть им в стену, чтобы оно разлетелось на сотни осколков.

— Никто не отве…

Слова замирают у меня на языке, когда Фрейдис вскрикивает. Дверь камеры распахивается и входит наша мать.

ГЛАВА 47

МАДДИ

Наша мать смотрит на Фрейдис, качая головой.

— Я так и знала. Знала, что ты притворяешься, что верна мне. Были моменты, когда я в это верила, — тяжело произносит она, — Но глубоко внутри я всегда знала, что вы двое вечно были такими. Слишком уж близкими.

Не знай я ее так хорошо, решила бы что слышу в ее голосе нотки зависти.

Сейчас же я думаю только о том, как бы спрятать тиару.

Так осторожно, как только могу, я двигаюсь, смотря за тем, чтобы сияния металла не было видно из-за моей ноги.