Книга О Пепле и Стали, страница 33 – Элиза Рейн

Немногие способны так долго выдерживать мой взгляд. Все видят в нем обещание жестокости, которое никогда до конца не исчезает.

— И если ты не объяснишь, почему, я сожгу дотла это сраное здание, — одобрение Сколла пульсирует во мне, будто жидкий огонь течет по моим венам.

Вальдис вздыхает.

— Эрик, это бесполезно, — говорит она и поворачивается ко мне. — У нее сотрясение. Мы думаем, она ударилась головой, когда упала.

— Почему она упала?

Вальдис смотрит на меня с издевкой.

— А ты сам как думаешь? Она теряет сознание почти каждый день, и то, когда она травмируется, было вопросом времени.

— Кто ее нашел?

Эрик и Вальдис обмениваются взглядами. Их тревога заполняет воздух, словно дым.

— Здесь появилась ее медведица, — тихо говорит Эрик.

Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы, рычание Сколла вибрирует у меня в груди. Торви появляется, только когда есть опасность.

— Не верю, что она просто упала, — есть еще что-то, что они от меня скрывают. Я уверен. — Дайте войти.

— Ей нужен отдых.

— И я буду рядом, пока она отдыхает, — пока она беззащитна. Пока не может защитить себя.

Эрик делает шаг ко мне, и Сколл вспыхивает рядом. Остальные недооценивают Эрика. Думают, что если он добрый, если он целитель, то он не умеет драться. Они ошибаются. Я видел, как он сражается множество раз. И он тот, кто почти бессмертен, бесстрашен в битве.

Но сейчас мне плевать, на что он способен. Никто не помешает мне пойти к ней.

— Почему ты так увлечен ею? — его голос мягок, будто он меня прощупывает.

Даже если бы я знал, не сказал бы ему. Но я не знаю, и это раздражает. Двести лет жил с единственной целью, и вот та фейри Двора Льда ставит под угрозу весь план.

— Иди нахрен, Эрик, и пропусти меня, или я сам войду, — шерсть Сколла становится дыбом.

Вальдис касается его плеча.

— Разве это чем-то навредит?

Эрик делаем медленный вдох и отходит в сторону.

Я сразу врываюсь в палату, и когда вижу ее на кушетке, Сколл злобно рычит. Этот звук выражает и мой собственный гнев от того, что она в таком состоянии. Маленькая и уязвимая в том смысле, в котором не должна быть.

Вместо кожаной брони на ней надета рубашка с длинными рукавами, бледно-голубые волосы разметались по подушке. Подхожу ближе. Ее полные губы приоткрыты, и она ровно дышит во сне.

Мягкая. Нежная. Такая хрупкая. И так… легко сгорит.

Мои ладони сжимаются в кулаки.

Чего бы я только не отдал за то, чтобы коснуться ее лица. Прижаться своими губами к ее.

И сраный ворон Одина, это не просто похоть.

Я хочу ее.

Хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя счастливой. Ощущала себя как гребаная богиня. Чтобы она больше никогда не выглядела такой беспомощной.

Блядь.

Чего бы я только не отдал?

Вопрос звенит у меня в голове.

Это опасно. Я не должен хотеть отдать что угодно ради нее. Я слишком долго ждал. Я уже близок. Я буду жалеть об этом вечность, а она довольно длинная. Жажда мести, на которой держался пару столетий, глубоко укоренилась во мне, и теперь борется против этого нового, невозможного желания.

И что по моему мнению будет после того, как у нее появятся крылья?

Если я забуду о мести, оставлю свои планы… что, она выберет остаться запертой в Фезерблейде с мужчиной, который не может к ней даже прикоснуться? Дать ей хоть какой-то жизни?

Сколл дышит быстрее.