Книга О Пепле и Стали, страница 35 – Элиза Рейн

Наш разговор на поляне вспоминается мне во всех деталях:

«Почему я всегда должна быть другой? Было бы неплохо для разнообразия побыть нормальной».

«Нормальность — отстой. Сам этот термин — полное дерьмо. Ее не существует. Это лишь слово для обозначения рутины. И я сомневаюсь, что ты будешь ей следовать».

— Ты не считаешь ни меня, ни мою валь-тивар нормальными, так что нормальные правила на нас не распространяются, — говорю я.

— На любом уроке магии говорится, что ты должна сосредоточиться. Все остальные так и делают. Контролируют магию с помощью концентрации и жезла. Но ты никогда не пользовалась жезлом для этого. И я редко вижу, чтобы ты концентрировалась, — Каин касается пальцами подбородка и наклоняет голову. — Твоя магия памяти, — тихо говорит он.

Я напрягаюсь. Мне не хочется обсуждать с ним галерею.

— Что с ней?

— Тебе нужно сосредотачиваться, чтобы пользоваться ею?

— Нет, — шепотом отвечаю я. — Она просто работает. И магия льда работает, когда она мне нужна. Я не контролирую ее с помощью концентрации, скорее с помощью… — я подбираю слово.

— Инстинкта. Ты не похожа ни на одного фейри, что я встречал за очень долгое время. Твоя сила работает благодаря дарованному богами инстинкту.

Я смотрю на него во все глаза, и его слова откликаются чему-то глубоко во мне.

— Мадивия, — говорит он.

Он никогда меня так не называл.

— Ты и есть то, что блокирует твою силу. Ты можешь быть кем, блядь, пожелаешь. Ты никому ничего не должна. Эта охуенная медведица — часть тебя, и ты держишь ее в взаперти. Выпусти ее наружу.

Среди моего стыда и растерянности вспыхивает искорка негодования.

— Я хочу, чтобы она была здесь!

— Тогда позволь ей быть такой, какая она есть. Будь той, кто ты есть, — он делает шаг назад. — Перестань делать одну и ту же бесполезную херню снова и снова и сделай наконец то, что работает.

Слова впиваются в меня, будто стрелы.

Сделай то, что работает. Это то же самое, что Делай, что можешь, игнорируй остальное.

Я не могу заставить магию льда работать через концентрацию.

Но могу призвать восьмифутовую медведицу или наколдовать снежную бурю, когда в опасности. В чем разница?

Ответ кажется предельно ясным и как раз таким, как сказал Каин. Когда я в опасности, я отключаю контроль. В дело вступают страх и чистый инстинкт, и перестаю пытаться силой заставить магию быть тем, чем она не является.

— Торви говорит, что появляется, когда я чувствую себя сильной. Это ее слова, не мои.

Удивительно, но Каин улыбается. Не усмехается, а именно улыбается, и от этого меняется все его лицо.

— Медведицу создало твое сердце. Дух. Она — твое порождение, а ты провела всю свою жизнь, разрушая то, кто ты есть, прячась.

Прав ли он? Является ли Торви всем тем, кем я пыталась не быть? Или наоборот, является ли она той, кто я есть на самом деле, той, кем было мне предначертано стать? Прежде чем меня убедили, что эти части меня всего лишь ошибка.

Она импульсивная, жестокая и резкая. Все эти качества родители пытались подавить во мне.

Она сильная, справедливая и яростная. Все эти качества бесправной принцессе было запрещено проявлять.

Она беззаботная, игривая и амбициозная. Все эти качества не решалась проявлять та, что могла умереть в любой день, потому что завтра могло не наступить.

Когда осознание обрушивается на меня, слезы обжигают глаза.