Книга Царствование Розы, страница 182 – Кейт Голден

Мне пришло в голову, что большинство этих бестолковых жаб надеялось, что наше перемирие не продержится. Им не терпелось пустить в ход клинки — их глаза говорили об этом без слов.

А Фейри в серебряных доспехах, тысячи Фейри, расположенные ближе к тому нависающему, бледно-серому шатру в центре, грузившие в заснеженные повозки копья и припасы, катившие стеклянные бочки украденного сияющего лайта… они смотрели на нас с еще большей ненавистью. С подлинным презрением. Падший принц Люмеры — на необузданного сына Лазаря.

Пришло время его расплаты.

И все это, каждый потрескивающий костер и грохот металлических щитов, было воздвигнуто в самом сердце Сумеречного Леса. Моего, блядь, леса. Ледяной, яростный туман стелился у моих лодыжек, словно сам лес соглашался, сочась из-за линии деревьев и извиваясь, пока мы шли. Я надеялся, что хоть одного из этих прыщавых ублюдков успел разорвать химер или огр просто за то, что те посмели поселиться в их владениях.

Я, возможно, чувствовал, как в костях закипает трепет мести. Возможно, смаковал мысль о том, как скоро я очищу свои леса от расплодившихся здесь шакалов.

Но мой план был небезупречен.

Главная проблема в любой схватке с отцом была в его умении залезть в твою голову и выведать все планы, пока ты еще не начал действовать. Безопаснее всего было, если все, кто шел позади, искренне верили, что мы возвращаем Арвен ему в обмен на перемирие.

Даже если Гриффин знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать: с клинком в руке я ни за что не отдам свою жену. И даже если сама Арвен догадывалась об этом — зная, как меня убьет вид ее в лилиевых оковах, по дороге назад, в Солярис.

Но их сомнения были куда безопаснее физических воспоминаний о раскрытом плане. Именно они первыми выскочили бы на передний план, стоит только приказать: Ни при каких обстоятельствах не думай об этом разговоре в его присутствии.

Но оставался еще клинок.

Я мог лишь надеяться, что Лазарь не прознает, что Клинок Солнца больше не заперт в его дворце. Но даже если бы это было не так, он бы все равно нас обыскал.

Поэтому я рассказал о своем намерении только Бриар. Она прожила в Солярисе достаточно долго, провела достаточно лет при дворе с этим человеком, чтобы знать, как скрывать свои мысли от его вездесущего лайта.

Я попросил ее зачаровать оружие. И когда придет момент, клинок проявится в моей руке.

Безоблачное небо и палящее послеполуденное солнце растопили верхний слой снега даже в лесу, и мы шлепали по хлюпающей грязи в такт шагам, приближаясь к шатру. Мы остановились перед круглой палаткой с высоким верхом, которая возвышалась над всеми остальными холщовыми жилищами, в окружении как минимум дюжины солдат Фейри.

Двое мужчин в серебряных доспехах подошли и начали унизительную процедуру обыска. Они обшаривали наши груди, пояса и штанины.

— Поаккуратней, — прорычал я одному коренастому молодому Фейри, впиваясь взглядом в его руку, скользившую вверх по бедру Арвен. Серебряные солдаты у чудовищного шатра напряглись. Некоторые потянулись к оружию.

Но когда молодой солдат, все еще стоя на коленях, поднял на меня взгляд, у него хватило ума попятиться от моего взгляда. Он продолжил обыск на менее пикантной части кожаных штанов Арвен.

— Чисто, — крикнул этот нервный молокосос в сторону шатра. И это была правда. Они не нащупали на нас ни крошечной стальной заклепки. Даже Лейтенант Эрдли — самый отважный смертный, которого я когда-либо знал, — вошел в лагерь воинов Фейри без единого оружия за пазухой.