Книга Рассвет Оникса, страница 24 – Кейт Голден

Я судорожно сглотнула, но воздух застрял в горле, и паника вернулась с новой силой.

Я задыхалась.

Возможно, я умирала. В голове у меня метался ужас и бешеная энергия, мысли перескакивали с одной на другую, и я не успевала их ловить. Голова кружилась, я задыхалась, упираясь в черствый пол под собой.

Определенно, я умираю.

Мне нужно было выбраться отсюда. Прямо сейчас.

Что велела мне делать мама? Почему я не могу вспомнить? Это было…

Три вещи.

Так она это называла. Найти и сосредоточиться на трех вещах, которые ты можешь назвать, — я смогла это сделать.

Первая: Паутина. На низком потолке моей камеры я увидел паутину и плесень. В воздухе витал запах сырости и затхлости.

Я втянула его полной грудью.

Второе: Фонари. Несколько слабых, мерцающих фонарей висели снаружи моей камеры. Я не чувствовала тепла от пламени, но тусклые лучи света отбрасывали тени на мутный, влажный пол.

Три… Я оглядела свое небольшое помещение и увидела два ведра, одно пустое, а другое наполненное водой. Три: Ведра. Вряд ли они были чистыми, но я поднялась и побрызгала на лицо. Ледяная вода выбила из меня дух, но шок помог организму. Я откинулась на пятки и вздохнула немного легче.

— Кровоточащие Камни. — Я положила голову между коленями.

— Ну и ротик у тебя.

Голос, одновременно похожий на гром и ласку, пробился сквозь железные прутья рядом со мной.

Я подняла голову. В своем ужасе, когда меня бросили в камеру, я не заметила, что в соседней со мной камере сидит еще один заключенный; нас разделяли только ржавые металлические прутья.

Я покраснела. У меня был зритель для самого ужасно неприятного момента в моей жизни. И, судя по продолжающимся крикам человека, которого пытали в другом крыле этого подземелья, скорее всего, это был один из последних.

— Прости, — пробормотала я.

— Это просто… немного драматично, тебе не кажется? — сказал темный голос.

Моя кожа покрылась мурашками.

Я прищурилась сквозь мерцающие тени, но не смогла разглядеть ничего, кроме очертаний фигуры, прислонившейся к стене.

— Я сказала, что сожалею, чего ты еще хочешь? — Я все еще пыталась перевести дыхание.

И тут же пожалела о своем резком тоне. Я не могла нажить себе врага в лице человека, с которым мне предстояло провести в заточении неизвестно сколько времени. Возможно, он был вором. Или убийцей.

Или кем-то гораздо, гораздо хуже.

Но пленник лишь усмехнулся, и этот звук, подобный грохоту камней в горах, отозвался в моей груди.

— Немного тишины и покоя от твоих рыданий было бы неплохо.

Как и ожидалось, но все равно — какой урод.

На этот раз я не стала прятать взгляд. Я не знала, видит ли он меня в темноте.

— С меня хватит, — призналась я, сделав долгий вдох. — Не каждый день тебя сажают в тюрьму. Или… может быть, для тебя это так, но не для меня.

Пожалуйста, оставь меня в покое, пожалуйста, оставь меня в покое.

— Я просто говорю, что некоторые из нас пытаются выспаться. Твои театральность и пышная грудь не изменят ситуацию. — Он сделал паузу. — Хотя на последнее приятно смотреть.

Мой желудок перевернулся от его слов.

Я назвала его уродом? Я имела в виду ублюдка. Мерзкий ублюдок.

У меня не было причин ссориться с ним, и я не должна была его злить — инстинкты выживания были выше этого. Но сегодня я слишком много пережила.

Во мне не осталось ни капли крови.