Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 144 – Юлия Арниева

Тара колдовала у печи, помешивая что-то в большом чугунном котле. Лукас сидел за столом, сосредоточенно нарезая хлеб — толстые, неровные ломти, но старался изо всех сил. Сорен стоял у окна с кружкой в руках, смотрел на площадь, но обернулся, услышав мои шаги.

И повсюду работали механизмы.

«Толстяк Блин» довольно пыхтел в своем углу, его массивные крюки медленно, ритмично вращались в чаше, где замешивалось тесто. «Паучок-Мойщик» позвякивал в тазу, старательно оттирая застарелую грязь с какой-то сковородки. «Ветошкин» семенил по полу, его маленький совок собирал крошки и пыль. Даже «Жук-Крошитель» стоял на столе, готовый к работе, его бронзовая спинка поблескивала в утреннем свете.

Они не замолкли при моем появлении. Не замерли, притворяясь неодушевленными предметами. Они продолжали работать, наполняя кухню своими звуками — скрипом, пыхтением, тихим позвякиванием. И эти звуки были… домом. Живым, дышащим домом, где каждый механизм был частью большой семьи.

— Мей! — Тара обернулась, увидела меня в дверях. — Ты спустилась! Одна! Я думала, ты позовешь кого-нибудь из нас.

— Справилась, — я осторожно прошла к столу и опустилась на скамью. Даже этот короткий путь отнял последние силы. — Но лучше сяду.

Сорен подошел, поставил свою кружку передо мной.

— Чай. Горячий, с медом. Пей.

Я благодарно обхватила кружку обеими руками, наслаждаясь теплом. Сделала глоток. Вкус был насыщенным, сладким, с легкой горчинкой каких-то трав. Жидкость согрела изнутри, разогнала остатки сонной одури.

Лукас придвинул ко мне тарелку с хлебом. Его маленькое лицо светилось гордостью.

— Я сам нарезал!

— Отличная работа, — я взяла один ломоть, откусила. Хлеб был свежим, еще теплым, с хрустящей корочкой. — Очень вкусно.

Мальчик расцвел от похвалы.

Тара принесла к столу большую миску с дымящейся кашей — овсяной, судя по виду, с добавлением сухофруктов и орехов. Следом тарелка с яичницей, простой, но ароматной. И чугунок с бульоном — прозрачным, золотистым, от которого поднимался пар.

— Ешь, — скомандовала она, усаживаясь напротив. — Все. До последней крошки.

Я не спорила. Первая ложка каши показалась нектаром богов. Теплая, сладкая, с приятной текстурой. Я ела медленно, смакуя каждый кусок, и с каждой ложкой чувствовала, как возвращаются силы. Желудок, пустой двое суток, благодарно принимал пищу.

Сорен сел рядом с Лукасом, взял свою тарелку. Я заметила, что и его порция была внушительной, видимо, Тара решила откормить всех истощенных обитателей харчевни.

Мы ели молча первые несколько минут, каждый погруженный в свои мысли. Атмосфера была… странной. Неловкой, но теплой. Словно мы были семьей, которая только учится быть семьей. Пока не знает всех привычек друг друга, всех слов и жестов. Но старается. Искренне старается.

«Толстяк Блин» закончил замес и издал характерное довольное сопение. Латунный шарик на его «макушке» подпрыгнул с веселым «Дзынь!», сигнализируя о готовности. Лукас вздрогнул от неожиданности, потом рассмеялся.

— Он и правда как живой! — воскликнул мальчик, глядя на механизм с восторгом. — Можно к нему подойти? Поближе посмотреть?

Тара посмотрела на меня вопросительно. Я кивнула.

— Можно. Но осторожно. Он дружелюбный, но не любит резких движений. И не трогай крюки, когда они работают.

Лукас подскочил и осторожно приблизился к «Толстяку». Встал рядом, вытянув шею, пытаясь заглянуть в чашу с тестом. Механизм, словно почувствовав внимание, тихо пыхнул и слегка повернул «голову» в сторону мальчика. Лукас ахнул.