Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 143 – Юлия Арниева

— Проснулась, — я попыталась улыбнуться. — И рада вас видеть.

Тара присела на край моей кровати, схватила мою руку и сжала так крепко, что стало почти больно. Ее карие глаза блестели влагой.

— Я думала… когда ты не просыпалась вчера весь день… Торбар говорил, что это нормально, но я боялась, что…

— Я здесь, — я сжала ее пальцы в ответ. — Живая и уже почти здоровая.

— Почти — ключевое слово, — Тара фыркнула, но улыбалась. — Ты выглядишь как выжатая тряпка. Бледная, тощая. Тебе нужно есть. Много есть.

— Согласна, — я вдруг почувствовала, как желудок предательски заурчал. — Я голодна как волчица.

— Вот и отлично! — Тара вскочила. — Я приготовлю завтрак. Бульон, кашу, может яичницу. Ты должна набираться сил.

Она направилась к двери, но остановилась у кровати, где спал Лукас. Наклонилась, осторожно потрясла мальчика за плечо.

— Лукас. Просыпайся, малыш. Мей очнулась.

Мальчик застонал, попытался зарыться глубже в подушку, но Тара была настойчива. Еще одно легкое потряхивание, и он неохотно разлепил веки.

— Уже утро? — пробормотал он сонно. Потом его мозг, видимо, обработал слова Тары. Глаза распахнулись. — Мей⁈

Он вскочил так резко, что чуть не упал с кровати, но Тара подхватила. Мальчик бросился ко мне, глаза горели радостью и облегчением.

— Ты проснулась! Ты правда проснулась!

— Правда, — я протянула руку, и он схватил ее, сжал обеими ладошками. — Как ты, Лукас? Все хорошо?

— Да! Я помогал Таре! Мы по очереди сидели с тобой! Я читал тебе книгу, которую нашел в твоем кабинете. Про рыцарей. Думал, может быть, ты слышишь. Тара говорила, что людям в глубоком сне иногда снятся голоса.

Сердце сжалось. Этот ребенок, переживший такое, находил силы заботиться обо мне.

— Я не слышала, — призналась я. — Но само то, что ты был рядом, помогало. Правда.

Лукас просиял.

— Идем, — Тара взъерошила ему волосы. — Поможешь мне на кухне. Дадим Мей одеться и привести себя в порядок.

Они вышли, оставив дверь приоткрытой. Сорен поднялся из кресла, размяв затекшие мышцы.

— Я тоже оставлю тебя, — сказал он. — Но если что-то понадобится, просто позови. Я буду внизу.

— Сорен, — окликнула я, когда он направился к двери. Он обернулся. — Спасибо. За то, что остался. За то, что… заботился.

Он посмотрел на меня долгим взглядом. Потом медленно кивнул.

— Всегда, — просто сказал он и вышел…

Одеться оказалось сложнее, чем я думала. Руки тряслись, пальцы не слушались. Простая рубашка надевалась целую вечность, пуговицы никак не хотели попадать в петли. К тому времени, как я натянула штаны и сапоги, лоб покрылся испариной.

Я подошла к маленькому зеркалу на стене и замерла.

Отражение было… шокирующим. Лицо осунулось, скулы стали резче. Под глазами залегли темные тени. Кожа была бледной, почти прозрачной, с нездоровым синеватым оттенком. Губы потрескались.

Но хуже всего были глаза. В них появилось что-то… древнее. Уставшее. Словно я постарела на десять лет за эти два дня.

Я попыталась пригладить волосы, но быстро сдалась. Тара права, сначала мне нужно поесть.

Спуститься по лестнице было испытанием. Каждая ступенька требовала концентрации. Я держалась за перила обеими руками, медленно, осторожно ставя ноги. Внизу слышались голоса, звон посуды, аппетитные запахи готовящейся еды.

Когда я добралась до кухни, меня встретила картина домашнего уюта.