Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 88 – Юлия Арниева

«Полоскун» был первым. Я достала его из ниши, где спрятала утром, и он тут же ожил под моими пальцами. Латунные лапки задвигались, хрустальный глаз вспыхнул теплым светом. Когда я опустила его в таз на кухне, он издал радостное позвякивание и тут же принялся за работу, словно соскучился по своему делу.

«Ветошкин» засеменил по кухне на своих трех ножках, проверяя, не накопилась ли пыль за время его отсутствия. Его медный совок звякал о пол, создавая знакомую, успокаивающую мелодию.

Счетовод-паучок вернулся на барную стойку и замер в своей привычной позе. Его деревянный корпус, инкрустированный латунными пластинами, тепло поблескивал в утреннем свете из окна.

«Жук-Крошитель» занял свое место на разделочном столе, и его бронзовая спинка, отполированная от многих месяцев работы, отражала свет кухонных ламп.

— Хорошо быть дома, — прокомментировала Тара, наблюдая за суетой механизмов, которые, казалось, радовались возвращению. — Правда, друзья?

«Ветошкин» одобрительно звякнул своим совком, словно отвечая на вопрос.

Я подошла к печи и положила ладонь на знакомую латунную панель управления. «Сердце Харчевни» встретило меня довольным гудением. Даже механизм чувствовал, что кризис миновал, что дом снова в безопасности.

К полудню я уже стояла у печи, готовя обед для посетителей, которые начали стекаться, как только мы открыли двери. Решила сделать что-то простое, но вкусное — жаркое из оленины с овощами и травами. Запах разносился по кухне, и мой желудок напомнил, что я не ела с вечера.

«Жук-Крошитель» с привычным «Клац-клац-клац-вжик!» нарезал морковь идеальными кубиками. Лук превращался в тонкие полукольца под его дисковыми ножами. Работа была быстрой, точной, безупречной.

«Толстяк Блин», разбуженный от своей вынужденной спячки, довольно пыхтел, замешивая тесто для хлеба. Его массивные крюки двигались с размеренной мощью, превращая муку, воду и соль в эластичную, живую массу.

Звуки работающей кухни — позвякивание «Полоскуна», скрежет «Жука», пыхтение «Толстяка», гудение печи — сливались в знакомую симфонию. Это была музыка дома, музыка жизни, продолжающейся вопреки всему.

Дверь харчевни распахнулась, впуская первых посетителей. Двое гномов из клана Каменных Сердец — Торвальд и Боргин, завсегдатаи, которые приходили почти каждый день.

Они уселись за свой обычный стол у окна и заказали по порции жаркого и по кружке темного эля.

— Слыхал про эту заваруху в «Каменном ложе»? — гудел Торвальд, его голос был громким даже для гнома. — Говорят, там целая магическая лаборатория была. Тараканы светились и пищали! Моя жена своими глазами видела, как слуги их ловили!

— Да ну? — Боргин скептически хмыкнул, его седая борода тряслась от смеха. — По-моему, кто-то лишнего выпил и привиделось. Светящиеся тараканы! Что дальше, танцующие тролли?

— Не шути с этим! — Торвальд понизил голос, но он все равно был достаточно громким, чтобы я слышала каждое слово на кухне. — Сам инквизитор Сорен приезжал разбираться! Моя жена видела, как он господина Ворта под стражу брал. Говорят, у того в комнате запрещенный артефакт нашли.

— Ворта? — Боргин отложил кружку, интерес пересилил скептицизм. — Тот проходимец, что обманул нашего Гера?

— Он самый, — подтвердил Торвальд. — Теперь повезут в столицу на суд. Говорят, может годы получить, даже если не докажут, что он сам техномаг. Хранение запрещенных артефактов — это серьезно.