Книга Светоч Йотунхейма, страница 43 – Елизавета Дворецкая

– Это тролль! – стуча зубами, восклицала Рагнхильд. – Поэтому без хозяина! Он притворился конем, чтобы украсть какую-нибудь из нас! Ты сказала, что я велела?

– Да! Кто же знал, что он возьмет и исчезнет, а я повисну в воздухе без лошади?

– А ты хотела оказаться в троллиной норе! Да он, наверное, и усталость такую на нас напустил своими чарами. Чтобы нам захотелось на ком-нибудь доехать! Пойдем! Вдруг он еще где-то здесь!

Опомнившись, Рагнхильд первой встала и начала поднимать Элдрид, но та не могла встать: у нее не хватало сил подняться в насквозь мокрой одежде после купания в ледяной воде. Рагнхильд пришлось стащить с нее кафтан и даже платье, чтобы наскоро их отжать и напялить снова.

– Идем! Шерсть греет даже мокрая. Скоро ты согреешься на ходу! Идем же, иначе будешь тут сидеть, пока не умрешь! И ни на каком тролле я ехать не согласна!

Со стонами и жалобами Элдрид наконец поднялась на ноги, и они побрели к усадьбе: торопясь, и тем не менее весьма медленно. Рагнхильд поддерживала Элдрид и тоже выбилась из сил: ведь и у нее ноги и полы одежды промокли по колено, она взмокла от усилий и волнения, но уже замерзла. «И правда, что ли, посадить Элдрид на козу!» – думала она, видя на склоне пасущееся стадо Грима бонда.

Но вот впереди показалась усадьба Хьёрхейм: длинный хозяйский дом с оленьими рогами над входом, с несколькими пристройками с разных сторон, под дерновыми крышами. Ветер донес запах дыма, и это придало им сил.

Дома обеих девушек немедленно раздели, растерли, намазали медвежьим жиром – за зиму Сигурд добыл пару медведей, и этого добра хватило бы на сотню промокших дев, – завернули в шкуры, посадили к огню, напоили отваром березовой почки, душицы, можжевельника с медом. Войдя в дом, Рагнхильд сказала только, что Элдрид упала в воду, а она ее вытащила, остальное оставив на потом. Но теперь, когда они пришли в себя и согрелись, в мыслях понемногу прояснилось.

– Знаешь, ты была права, – тихо сказала Рагнхильд матери и огляделась, чтобы не услышал никто из служанок. – За нас и правда взялся Микиль-Тролль! Теперь он хочет украсть и Элдрид, как когда-то украл ее тетку!

Войско из Вестфольда раскинуло стан в каменистой долине на границе Хадаланда и Хрингарики. Вчера в полдень два конунга принесли жертву Одину – черного бычка, и жертвенный пир в свете костров, с песнями скальдов, плясками и поединками, шел до глубокой ночи. Сегодняшний день был выделен для поправки здоровья, а уже завтра Хальвдану Черному и его племяннику Рёгнвальду Достославному предстояло вступить на земли Сигурда Оленя и присоединить к своим владениям еще один фюльк^[14]. Обходя воинский стан, Хальвдан поглядывал на небо: не летят ли два ворона, черный и белый, не несут ли ему знак о будущей битве? Но знамений не было, только сыпал мелкий скучный дождь, не дававший поднять глаза. Низко надвинув на лицо худ из толстой шерсти, Хальвдан с его выдающимся носом, блестящим от дождевых капель, как никогда напоминал несколько промокшего, но бодрого ворона, нацеленного на добычу.

Из-за дождя костры для приготовления пищи приходилось прикрывать сверху щитами, но дыма от сырых дров было больше, чем огня. В душном мареве, пропитавшем сумерки, Хальвдан едва разглядел шатер Рёгнвальда – из белой, пропитанной жиром шерсти, отталкивающей воду, со стягом на высоком древке возле входа.