Книга Сошествие в Аид, страница 168 – Хейзел Райли

За окнами мелькали улицы Афин. Машина неслась слишком быстро, чтобы разглядеть всё как следует, но я старалась уловить детали. В отражении стекла я заметила Хайдеса — он смотрел на меня с идиотской улыбкой.

Слева Гермес засыпал Аполлона вопросами:

— А ты когда-нибудь думал подстричься?

— Нет.

— Ты похож на Тарзана.

— Хорошо.

— А покраситься?

— Нет.

— Сделать чёлку?

— Нет.

— Побриться налысо и носить парики?

— Нет.

— У тебя секутся концы. Надо ухаживать за волосами.

— Ладно.

— А побрить только макушку и оставить по бокам, как у монаха?

Я едва не расхохоталась. Как Аполлон его терпит? По лицу Хайдеса было видно — он задаётся тем же вопросом. Его кулак уже сжался, и я боялась, что он врежет брату.

Но тут машина остановилась. Сначала я подумала — светофор. Но дверь Афины распахнулась. В животе сжалось. Значит, мы приехали.

Я вышла последней — и задержала дыхание. Лишь для того, чтобы испытать разочарование: передо мной раскинулось море и одинокая лодочка. Но Гермес обнял меня за плечи и показал вперёд. Остров.

— Олимп, — шепнул он, сияя. Потом отпрянул: — О, чёрт, меня снова тошнит.

Я позволила мужчине с розовыми волосами погрузить мой багаж на катер и, с помощью Афродиты, перебралась на борт.

Пока братья спорили о чём-то своём, я не сводила глаз с острова, который стремительно приближался. С каждым метром я всё яснее видела очертания — и с каждой секундой всё больше поражалась.

— Олимп — место особенное, — сказал Хайдес и легко коснулся моей ноги. — Это остров с нашим фамильным поместьем и всеми аттракционами, что нам принадлежат.

— Аттракционами?

Я знала, что он смотрит на меня, но сама не могла оторвать глаз от картины передо мной. Море было настолько чистым и прозрачным, что его цвет напоминал глаза Гермеса — ослепительный, нереальный голубой.

— Представь себе казино, — объясняет Хайдес. — Есть несколько зданий, каждое предназначено для своего вида игр. Вон там — главный вход, где платят за доступ к «аттракционам» и выбирают, куда идти. Мы свернём в сторону и поднимемся к нашей вилле. Уверен, ты её заметишь: она возвышается над всем остальным.

Катер делает поворот, как и сказал Хайдес. Скользит вдоль левого берега острова. Я успеваю разглядеть вход, где дежурят охранники в костюмах. Чёрные здания с геометрическими формами, подсвеченные так, будто сейчас ночь, вырастают среди мощёных улиц и изумрудных деревьев. Вижу и людей, но деталей слишком много, и мозг не успевает всё обработать.

Катер швартуется у отвесной скалы, увитой плющом. В камне вырублены мраморные ступени, ведущие прямо к самой высокой точке острова. Я двигаюсь, как в трансе, не слушая, что болтают братья Лайвли. Даже чемодан забываю взять. Следую за светлой шевелюрой Гермеса и механически переставляю ноги.

Добравшись до вершины, поворачиваю голову налево — и застываю с открытым ртом. Где-то рядом слышу приглушённые смешки, видимо из-за моей реакции.

Передо мной возвышается вилла Лайвли. Ни один талантливый писатель не смог бы подобрать слов, чтобы передать её красоту. Я никогда не видела ничего настолько огромного. И, наверное, больше не увижу.

Вся белоснежная, с множеством открытых пространств. Греческие колонны образуют у входа арку, уходящую в сад. Три этажа с балконами, украшенными капителями и теми же мраморными колоннами. К парадной лестнице ведёт сад, больше похожий на целый лес. Центральная дорожка проложена между рядами колонн, а по бокам — густые фруктовые деревья, среди которых легко заблудиться. Посередине дорожка расширяется, уступая место фонтану высотой метра три — мужчина и женщина в объятиях.