Книга Сошествие в Аид, страница 3 – Хейзел Райли

— Что, прости?

Его чёрные волосы при искусственном свете отливают синим. Прядь соскальзывает на лицо, пряча его ещё больше.

— Ты идёшь не туда. Актовый зал в другой стороне.

Я начинаю спускаться, но замечаю: чем ближе я к нему, тем сильнее он напрягается.

— Не покажешь, куда именно? — прошу.

— Нет.

Я раскрываю рот. Он ведь не обязан мне помогать, но хоть соврать и приправить отказ каплей вежливости можно было бы.

Он поднимает взгляд. В глазах пляшет насмешка. Он откусывает яблоко и жует, не отрываясь от меня. Невольно я делаю шаг ближе, чтобы рассмотреть его глаза. Серые. Но больше всего бросается в глаза шрам, пересекающий левую сторону лица: он начинается у виска, тянется вдоль челюсти и исчезает под подбородком.

Не знаю, то ли это моя болезненная любопытность, то ли сила его взгляда, от которого мозг отключается на секунду, — но губы сами формулируют вопрос, которого я ни за что не должна была задавать.

— Что у тебя на лице? — спрашиваю. И тут же жалею.

Он прищуривается. Я не уверена, удивлён ли он моей дерзостью или раздражён моей любопытностью.

— Два глаза, нос и рот. Как у тебя, — цедит он.

Я бы извинилась, но поздно: глупость уже сказана. Мне так неловко, что хочется развернуться и бежать. Но я ведь никогда не бегаю.

Я обхожу его осторожно, не поворачиваясь к нему спиной, и возвращаюсь к подножию лестницы. Он следит за каждым моим движением, и я чувствую себя добычей перед львом, готовым прыгнуть, стоит мне отвернуться.

Он снова откусывает яблоко, сок стекает по уголку губ. Он ловит каплю пальцем и слизывает.

— Ну, в любом случае, спасибо. Увидимся.

— Нет. Не думаю, — отвечает он.

Мне не удаётся скрыть мучительное выражение лица, когда он отрывается от стены и идёт ко мне. Его взгляд ни на секунду не задерживается на мне. Поравнявшись, он поднимает руку. Яблоко болтается у него в пальцах за черенок. Без всякого предупреждения он отпускает его, и я судорожно бросаю руки вперёд, чтобы поймать.

Я несколько секунд просто смотрю на плод, а потом меня накрывает осознание произошедшего.

— Да что за…

Когда я оборачиваюсь, его уже нет.

Мне хочется рвануть за ним, чтобы швырнуть яблоко обратно в лицо или, лучше, заставить проглотить. Но я и так опаздываю.

Я бросаю яблоко в первую попавшуюся урну и, к счастью, наталкиваюсь на Лиззи, ту самую девушку. Она сразу замечает, что что-то не так, но даже не задаёт вопросов.

— Пошли, я покажу, как попасть в актовый зал, — предлагает она.

— Я выгляжу настолько потерянной?

Она усмехается:

— У тебя вид человека, который вот-вот разревётся.

Ну да, первый день в одном из самых престижных колледжей США. Я ничего не понимаю. Никого не знаю. И какой-то чудик сунул мне в руки обглоданное яблоко. Конечно, я готова разреветься.

Очередное отличие между мной и Ньютом. Кто плачет от злости? Я. Кто плачет от грусти? Он. А значит, кто не умеет вести спор, не расплакавшись? Правильно — я. Это как раз тот редкий случай, когда я мечтала бы, чтобы мой стакан был полон.

У Лиззи длинные прямые рыжие волосы с пробором посередине, на левом виске заколка с бабочкой, а одежда будто из семидесятых. Она не сводит с меня глаз и держит меня под руку всю дорогу. Рассказывает, что учится на втором курсе астрономии, и подбадривает меня, обещая помочь, если что-то понадобится.