Книга Сошествие в Аид, страница 9 – Хейзел Райли

Как вообще возможно, что никто не запрещает эти игры? Что никто не пожаловался университетскому совету? Я начинаю подозревать, что Йель всё прекрасно знает и просто закрывает глаза. Насколько же влиятельна их семья?

— Они чокнутые, — вырывается у меня шёпотом.

Ситуация тут же разряжается. Лиам хихикает:

— Вот это в точку.

У меня остаётся последний вопрос. Ну ладно, последний на сегодня, пока они не побежали жаловаться брату, какая я любопытная.

— Их игры сложные? Ну, вы хотя бы знаете, в чём они? Может, это покер? UNO? «Монополия»?

Джек встаёт с кровати. Она единственная так и не ответила ни на один мой вопрос. Выглядит раздражённой, хотя трудно сказать наверняка — эмоций на лице у неё почти никогда не видно.

— Никто ничего не знает. То есть знают только они и бедолаги, которых пригласили играть.

Я уже открываю рот, чтобы возразить.

Джек поднимает палец в мою сторону.

— Хватит, Хейвен. Выкинь их из головы. Поверь мне.

— С какой стати? — срываюсь я.

Перси поджимает губы.

— Ты помнишь, что мы тебе сказали? Они играют, чтобы ты проиграла.

Я смотрю на него в ожидании объяснения этой дикой фразы.

— А я уже ответила: это нелепо. Когда играешь, чтобы победить, автоматически заставляешь других проиграть.

Он качает головой, словно я никак не могу понять простейший принцип.

— Когда играешь, чтобы выиграть, ты сосредоточен на партии. Думаешь только о своих ходах — от начала до конца. У Лайвли в голове одно: унизить тебя и заставить пожалеть, что согласилась участвовать. Но если всё твоё внимание приковано к сопернику — это и есть игра на победу?

И этим простым рассуждением он заставляет меня замолчать.

В голове крутится один вопрос с тех пор, как Джек, Лиам и Перси рассказали мне о братьях Лайвли и их играх.

Хайдес и Афина — самые вспыльчивые. По словам друзей Ньюта, достаточно лишнего взгляда, чтобы они вскипели и достали из кармана шахматную фигуру. Боже, звучит же нелепо.

И всё же… возможно, я уже успела разозлить Хайдеса? Ладно, разозлить — нет. Но я его явно задела, когда спросила о шраме на лице. Не станет ли это моим билетом в Игры? И, главное… не слишком ли мне этого хочется?

Сегодня вторник. И хотя у меня впереди ещё три дня до ответа, нет сомнений: нетерпение будет пожирать меня заживо.

Утро. Восемь часов. Я выхожу из своей комнаты, номер 109, чтобы отправиться на первую пару. Джек ещё спала и храпела, когда я прикрыла за собой дверь.

Разворачиваю карту здания и ищу аудиторию. Проблема в том, что с моим отвратительным чувством направления я даже карту читать не умею. Навигаторы? Всегда были для меня загадкой. Особенно когда требуют «пройти ещё семьсот метров». А как я должна понимать, сколько это?

Я достаю из сумки леденец, снимаю фантик и засовываю в рот, позволяя себе последнюю попытку разобраться.

Коридоры гудят от потока студентов. Я натягиваю капюшон и стараюсь не привлекать внимание. Понятия не имею, кто здесь первокурсник, как я, но, кажется, только у меня в руках карта.

Ориентируюсь по указателям.

Ошибку понимаю сразу, когда захожу в крыло, где нет ни души. Звук моих шагов по полированному полу отдаётся гулким эхом.

— Ты снова ошибаешься.

Карта выпадает из рук и кружится в воздухе, пока не падает на пол. В паре метров стоит Хайдес — всё так же прислонившийся к стене, с опущенной головой. Но на этот раз без яблока.