Книга Сошествие в Аид, страница 31 – Хейзел Райли

Гермес театрально прижимает ладонь ко лбу, изображая ужас:

— О, повелитель смерти, пощади нас от своей ярости!

— Ты бы помолчал, — огрызаюсь. — Твой тезка Гермес был идиот с крылышками на шлеме, носил послания Зевсу. Ты — почти что почтальон.

Гермес оскаливается. Его хоть сутками оскорбляй — не обидится.

— Это ты записал в свой блог на Tumblr, куда постишь фотки фраппучино из Starbucks?

— Ага. И там же мысль: «Отсоси у меня, Гермес», — шиплю я, проходя мимо.

Слежу, чтобы не задеть его. Мы братья, но смотреть на него голым — тошнит.

Гермес разражается смехом, будто я сделал ему комплимент.

— Сегодня у нашей Дивы плохое настроение? Что случилось, братец, укладка не удалась?

Я чувствую взгляд Аполлона. Последнее, чего хочу, — обсуждать чувства с ними.

— Ничего.

— Всё ещё болит от того, что тебя отшила Хейвен? — вставляет Гермес. Одного её имени хватает, чтобы мышцы напряглись, а внутри вспыхнула ярость. — Тяжело, когда после Аполлона, да?

— Да мне плевать, — бурчу я и останавливаюсь у зеркала у двери. Исправляю волосы. Идеальная укладка, если что.

— Если тебя это утешит, — продолжает Гермес, всё с той же туркой в руке, — лично я нахожу тебя куда сексуальнее Аполлона. Ну что, приятно, Дива?

— Нет. И перестань так меня называть.

Он скалится и снова пьёт. Аполлон вздыхает и встаёт, направляясь к своей комнате. Уроки сегодня только у них двоих — я единственный, у кого свободный день.

Аполлон учится на втором курсе медицины — в честь своего божественного тёзки. Тот ведь тоже покровительствовал не только музыке и искусствам, но и здоровью, исцелению. Правда, мало кто вспоминает, что у него была и обратная сила — насыла́ть болезни и страдания на тех, кого он хотел наказать. Все внезапные смерти приписывались его смертоносным стрелам. В «Илиаде» сказано: когда обидели его жреца, Аполлон наслал чуму на греческий лагерь.

Гермес, в свою очередь, выбрал Экономику, тоже второй курс. Его тёзка в мифах был покровителем торговцев и коммерции, а заодно и атлетов. Но если вдруг покажется, что совпадений с мифологией слишком много, то стоит лишь увидеть, как мой брат не умеет даже мяч нормально подбросить, — и баланс восстановится.

— У тебя сегодня нет пар? — интересуется Гермес, облокотившись о дверной косяк.

— Свали с дороги, — бурчу. Он послушно отходит. — И вообще, пары есть. Просто я туда не пойду. Значит, их как бы и нет.

Аполлон уже накинул куртку и направляется к двери с книгами в руках. Гермес исчезает в ванной и через пару секунд выскакивает обратно со щёткой во рту.

— Напомни, что изучает Хейвен, — бормочет он, разбрызгивая вокруг зубную пасту.

Я пожимаю плечами:

— Не знаю. — Хотя на самом деле хочу знать. В ней есть и упорство, и наглость адвоката — а я ненавижу это. Потому что сам учусь на юриста.

Аполлон уже берётся за ручку двери, но я останавливаю его, кладя ладонь на плечо. Он понимает, что я хочу идти вместе, и ждёт. Мы оба смотрим на Гермеса, который старательно чистит зубы. И всё ещё голый.

— Ясно, — кивает он в итоге. — Поищу сам.

Хмурю брови. Хотел бы спросить, зачем ему всё это знать, но если дам Гермесу волю, он никогда не заткнётся. Он самый болтливый человек из всех, кого я знаю. Аполлон — его полная противоположность. Я где-то посередине. То есть, пока Аполлон умеет просто отстраняться и игнорировать разговоры, мне приходится развлекать брата.