Книга Сошествие в Аид, страница 64 – Хейзел Райли

Не может быть…

Нет. Это не Хейвен. Похожие волосы, но не те.

А если всё же она?

Чёрт, я не помню, с кем переспал прошлой ночью. Но если бы это была Хейвен — я бы запомнил. По крайней мере, захотел бы помнить.

Я наклоняюсь, стараясь её не коснуться, и всматриваюсь в лицо.

— Хейвен? — вырывается у меня жалкий, дрожащий шёпот. Нескольких секунд хватает, чтобы понять: нет, к счастью, не она. Но тогда кто?

Помню конец игр. Победу Афины — предсказуемую. Помню, как пошёл пить, а дальше… пустота. Вспышка: Хейвен за дверью зала, её выражение — отвращение и страх. Потом — Аполлон, который увёл её прочь и больше не вернулся.

Я сползаю с кровати, натягиваю боксеры и штаны. Ручка двери щёлкает — и это будит незнакомку. Она поворачивается и зевает.

— Куда ты?

— Вон, — отрезаю равнодушно. — И ты тоже.

В её взгляде проступает недоумение.

— Что значит «вон»?

— Значит, катись из моей комнаты. Быстро. — Не оставляю ей шанса возразить, захлопываю дверь за собой.

Где-то рядом уже слышны голоса Гермеса и Аполлона, но слов я не разбираю. Голова раскалывается, веки слипаются.

И вдруг прямо передо мной возникает Гермес — с кофеваркой в руках и голый по пояс.

— Доброе утро, Дива, — ухмыляется он так, что меня передёргивает. — Ну что, сладко спалось? — добавляет уже вполголоса.

Я щурюсь.

— Ты чего шепчешь?

— Чтобы не разбудить Хейвен, — отвечает он.

Замираю. Я схожу с ума? Или он и правда произнёс её имя? И почему, к чёрту, она должна спать здесь?

Из-за его спины появляется Аполлон, идеально собранный, как всегда, с чашкой в руке. Он молча указывает за мою спину.

Я оборачиваюсь — и сердце выскакивает из груди.

Она здесь. Хейвен.

Растянулась на диване, укрытая моим синим пледом. Одна рука под головой, рот приоткрыт. И чуть слышное похрапывание.

— Какого чёрта она здесь делает? — срываюсь на шёпот.

Гермес наставляет на меня палец:

— О, смотри-ка, стараешься не разбудить её? Как мило.

— Господи, — срываюсь уже громче.

Оба — и Гермес, и Аполлон — подносят пальцы к губам:

— Тсс!

Я снова смотрю на Хейвен. Сон у неё явно тяжёлый — не шелохнулась.

— Да что вам вообще до того, проснётся она или нет? Что она здесь делает? Ей не место в этой комнате. Кто её привёл? Кто оставил? И почему, чёрт возьми, это моё одеяло?!

Гермес отступает, делая глоток кофе.

— Успокойся, Хайдес. Мы же не притащили в комнату Усаму бен Ладена. Это всего лишь Хейвен.

Мне не нравится, как они себя ведут. И ещё больше не нравится, как они о ней говорят. Будто она им… почти друг. Будто они привыкают к её присутствию.

Я подхожу к дивану, не споря больше. С Гермесом спорить — всё равно что объяснять новорождённому, зачем не стоит срать в подгузник. Бесполезно: всё равно будет.

Нехотя щипаю Хейвен за руку. Ноль реакции. Ещё один — то же самое. Тогда дёргаю за прядь волос — и получаю хоть что-то: она недовольно бормочет и переворачивается на бок. И я едва не смеюсь. Смешная. Абсолютно нелепая.

И вот уже тонкая струйка слюны стекает из её приоткрытого рта. Я опускаюсь на колени перед диваном, оказываясь с ней на одном уровне.

— Ты слюнявишь. Отвратительно, — шепчу ей в лицо.

Клянусь, угол её губ чуть дрогнул, будто в усмешке, но я не уверен. Судя по последним минутам, она бы не проснулась, даже если бы я подорвал гранату прямо в этой комнате.

Я опускаю взгляд, позволяя себе рассмотреть её внимательнее. Вчерашний вечер помню смутно, но помню белый свитер, в котором она была. Сейчас на ней только чёрная майка, явно слишком широкая: открывает добрый кусок кружевного лифчика. Косо оглянувшись, чтобы убедиться, что братья не смотрят, я поддеваю бретельку пальцами и подтягиваю её обратно, прикрывая всё.