Книга Сошествие в Аид, страница 84 – Хейзел Райли

Я почти говорю «да». Почти говорю «спасибо» и разворачиваюсь. Но что-то в его взгляде не даёт мне сдвинуться. Там — разочарование от мысли, что я и вправду поставлю точку и уйду в его комнату. Точно так же, как я жду от него крошечного знака, что он на самом деле не хочет, чтобы я уходила.

Новая эмоция накрывает меня с такой силой, что перехватывает дыхание, а сердце бахает в такт тиканью часов за моей спиной. Эта эмоция и толкает меня шагнуть к Хайдесу — осторожно, ставя ногу за ногой, будто я ребёнок, который только научился ходить и боится шлёпнуться лицом вниз.

Хайдес скользит взглядом по моим ногам, поднимается выше — по корпусу — и останавливается на лице.

Когда я подхожу на минимально допустимую близость, рубашка выскальзывает у него из рук и падает на пол.

Я даже не пытаюсь бороться с собой. Смотрю на его грудь без тени стеснения. И хотя выразительные мускулы и выточенный пресс мгновенно будят моё нездоровое любопытство, шрам, который тянется с лица дальше по телу, крадёт всё внимание.

Он спускается от шеи, бледнеет на уровне груди, но снова проступает, резче, вдоль рёбер, по боку. Исчезает под поясом, и я не знаю, продолжается ли дальше.

— Хочешь посмотреть, докуда тянется шрам? — хрипло шепчет Хайдес.

Длинная дрожь пробегает по позвоночнику. Надо сказать «нет». Нет, спасибо, спокойной ночи. И уйти в комнату.

— Да.

Хайдеса это не удивляет — в отличие от меня, которая лихорадочно вспоминает все ругательства, чтобы обрушить их на собственную голову.

Но по-настоящему меня шокируют его руки: они ложатся на пояс брюк. Он расстёгивает чёрную пуговицу и одним резким движением тянет молнию вниз.

— Хайдес, я…

— Нет, — перебивает он. — Смотри.

Он освобождается от последней вещи на себе. Теперь Хайдес Лайвли во весь свой метр девяносто стоит передо мной — только в чёрных боксерах.

Шрам и правда рассекает всё тело. На бедре он становится глубже, словно борозда, вырезанная на коже. Идёт рвано, доходит до икры и тыльной стороны стопы.

— Ну? — спрашивает он, и в голосе звенит лёгкое напряжение.

Я смотрю ему в глаза. Ему страшно, что я подумаю. Страшно моей реакции. Будто я могу ужаснуться и сбежать. Я с трудом сглатываю и говорю первое, что приходит в голову:

— Похоже, я ошибалась. Твои ноги вовсе не такие уж плохие.

Напряжение немного спадает, он даже усмехается — и тут же стирает улыбку. Снова становится серьёзен, тянется ко мне, охватывает пальцами мой запястье и кладёт мою ладонь себе на живот — между грудью и пупком.

— Потрогай её, Хейвен.

На миг мне кажется, что я ослышалась.

— Потрогать?

Зрачки у него блестят.

— Потрогай мой шрам, Хейвен. — Он отпускает, давая понять: если хочу — могу. Это мой выбор.

Я не двигаю ладонь ни на миллиметр. С первой встречи я до безумия хотела коснуться этого шрама. Не знаю почему. И теперь…

Я шумно, глубоко вдыхаю. Он замечает, но тактично молчит. Сдвигаю ладонь в сторону, пока под подушечками пальцев не проступает неровная, перетянутая кожа. Он вздрагивает от моего касания, и я прячу улыбку. Мне не смешно — мне легче. Потому что колени ватные, и я не уверена, что устою ещё долго.

Дохожу до края боксёров — и замираю. Воздух становится таким густым, что я готова отпрянуть и дать дёру, чтобы потом до конца жизни стыдиться того, что сделала.