Книга Сошествие в Аид, страница 87 – Хейзел Райли

— С какой стати тебе до этого дело? Ты же ясно дал понять, в кафетерии, что я тебе безразлична.

Его глаза молнией врезаются в мои.

— Так и есть. Но никто не заслуживает того, что с тобой сделали. Потом обсудим и найдём решение.

Я скрещиваю руки на груди, не желая отступать:

— Повторяю: почему тебе не всё равно? Нам нечего обсуждать.

Я его раздражаю — очевидно. И всё же он замечает, как я стараюсь держаться отстранённо. Чего ещё утром у меня не получалось. Не понимаю, что именно так тянет меня к Аполлону: то ли банальная эстетика, то ли он действительно тот самый парень, что сорвал игры братьев, чтобы меня не раздели, как червя. А может, всё вместе.

Он прячет лицо в ладонях, и каштановые пряди опускаются, между нами, занавесом. Рядом на диване Хайдес издаёт низкое ворчание. Аполлон берёт себя в руки, несколько секунд фокусирует на мне взгляд:

— Тебе лучше сейчас? Должно быть, ты здорово перепугалась.

— Да. Уже лучше.

Аполлон вздыхает — больше похоже на раздражённый выдох:

— Знаю, то, что я сказал в кафетерии, было… не лучшим. Но сейчас я говорю серьёзно. Мне жаль. И я хочу знать, кто к тебе приставал, чтобы…

Я заставляю себя отвезти взгляд:

— Ладно, Аполлон. Спасибо.

Определённо не жду, что он вскочит и процедит сквозь зубы:

— Ты же ничего не понимаешь, Хейвен, — с такой злостью, какой я от него не слышала.

Он идёт к кухоньке, и одновременно вваливается Гермес. Голый, как водится. Громко зевает, тянется, запрокидывая руки и вращая шеей. Начинает чесать зад, сонно оглядывается. Когда взгляд натыкается на меня, он вытаращивает глаза.

— Хейвен? — восклицает, и Хайдес шевелится на диване.

Я поднимаю руку:

— Эй. Как ты?

— Стою. А ты?

— Сижу.

Мы переглядываемся и улыбаемся сообщники.

Потом голубые глазки Гермеса по очереди щёлкают между Аполлоном и Хайдесом:

— С кем из двоих ты переспала?

Фигура Аполлона напрягается так резко, что Гермес взрывается хохотом, подтверждая: не показалось. Он хлопает брату по спине:

— Я же знаю, что не ты, братишка, спокойно. После Виол…

Аполлон так двигает локтем, что Гермес складывается пополам.

— Заткнись, чёрт, — шипит он.

Не знаю, понимают ли эти ребята, что как бы тихо они ни шептали, комнаты Йеля маленькие. И сейчас пять тридцать утра, муха не пролетит — мне слышно каждое слово.

Два проснувшихся Лайвли уходят в свой приватный диалог. Из уважения я «убавляю звук» и опускаюсь на колени перед Хайдесом. Тяну руку к его лицу — разбудить, — но пальцы со щелчком обхватывают моё запястье. Серые радужки впиваются в меня.

— Что ты задумала, Хейвен? — хрипит Хайдес заспанным голосом. Он низкий, грубоватый — и тут же вспоминается сон. Особенно то, как он велел мне трогать его.

Я лепечу что-то невнятное.

Лоб Хайдеса морщится, он приподнимается:

— Ты покраснела. И заикаешься. Что случилось?

Я высвобождаюсь и отступаю, оседая на пол рядом с креслом:

— Ничего. С пробуждением. Ты тоже во сне пускаешь слюни и храпишь, идиот.

Он на миг улыбается. Указывает на меня:

— Повторю вопрос: чего ты такая стеснительная? Где та девчонка, что меня посылает и показывает мне грудь?

Я закатываю глаза:

— Пожалуйста, заткнись.

Он глухо хихикает, и я тяну пару секунд, прежде чем снова на него взглянуть. Спор он оставил — и я за это благодарна. Теперь он сидит на диване, проводит руками по волосам. Тянется — но грациознее, чем брат. Сгребает одежду с тумбы позади и одевается за несколько мгновений.