Книга Сласти, страсти и тайны королевского двора, страница 23 – Тиро Томое

— Не знаю.

— Вот и поймём. – Богиня раскрыла ладонь.

На белой коже матово поблёскивала красная капелька леденцовой карамели.

— Монпансье? – воскликнула я, осторожно беря карамельку.

— Она самая! Смотри, я даю тебе выбор.

Говорила Богиня мягко, но как-то напряжённо, отчего я осознала, что леденец не простое угощение.

— Если не будет больше сил помнить, или ты решишь стать обычной подкапустной, такой как все, совершенно не уникальной, то просто проглоти конфетку.

— И?

Богиня вздохнула, выпрямляясь.

— И всё. Эксперимент окончится. Память исчезнет. – она задумчиво уставилась на царящее внизу веселье, — ты спокойно заживёшь, станешь обычным ребёнком. Не будет вот этих твоих душных слов «дети не творите ерунды», «Кьяра, не лезь на рожон» и сердечных чаёв для Исайи, и понимания, что и как происходит. Просто обычная жизнь обычного человека. Взросление, медленное понимание сути жизни, все эти заморочки с взаимоотношениями, поиск себя…

— И тебя я больше не узнаю? – разглядывая леденец, спросила я.

— Нет, Марь Васильевна. – она кивнула в сторону хохочущей детворы, которые жадно наблюдали за карнавалом, — они же не узнают. А ведь трое из них подкапустные. Такие дела.

Богиня ласково улыбнулась, развернулась и плавной походкой двинулась к противоположному краю крыши, чтобы через мгновение растаять в зыбком мареве солнечного дня.

Карнавал потерял для меня прежнюю прелесть. Всё так же взлетали шутихи, носились разноряженные люди, выплясывали шуты на длинных ходулях, медленно ползли украшенные платформы, гремела музыка, сыпалось конфетти. Я смотрела на ладонь, посредине которой красовалась маленькая конфетка, посыпанная пудрой.

— А кто это рядом с тобой был? – в мою задумчивость ворвался звонкий голос Кьяры.

— Ты её не знаешь? – вскинула я взгляд на подружку, сжимая ладонь с конфетой памяти. Или, правильнее, беспамятства.

Кьяра задумчиво покачала головой.

— Неа. Красивая, я бы её запомнила. А ты её знаешь?

— Теперь знаю. Она на карнавал приходила посмотреть.

— А-а,— протянула Кьяра, гордо добавив,— хорошее место выбрала. Прям, как мы!

— Да, — я тепло улыбнулась подружке, — спасибо, Кьяра. Мне страшно понравился карнавал!

— А я же говорила! – вспыхнула девочка, и покровительственно обняла меня за плечи, — со мной не пропадёшь, Летта!

Обнявшись, мы смотрели на праздничное веселье. Конфетка, безобидная карамелька, жгла мне руку огнём, сомнения терзали душу.

Что же делать-то? Ох, Богиня! Оставляешь свободу выбора своим экспериментальным экземплярам? Богиня человеку люпус эст…

Латынь всколыхнула мою память. И тогда я решилась, страстно надеясь, что не пожалею о своём выборе.

Я вытянула руку, разжала ладонь и чёртова конфетка полетела вниз, блеснув матовым боком на прощание.

— Эксперимент продолжается, — шепнула я, вытирая ладонь о подол платья, — твоя взяла, Богиня.

* * *

Богиня использует перефраз известной латинской поговорки «человек человеку волк» ( homo homini lupus est ). Марь Васильевна врач, прекрасно знающий латынь, поэтому легко понимает слова Богини.

Глава 12

Мамаша Нуна честно исполнила своё обещание.

Едва мы с папашей скромно отметили мой шестой день рождения, точнее «день нахождения», как на следующее же утро заявилась Нуна. Важная такая, в строгом тёмном платье и с совершенно официальным выражением лица. Вместе с ней на порог нашего дома заявились старшие воспитанницы Медового дома.