Книга Моя по праву зверя, страница 37 – Алисия Небесная

Обе руки на его плечах. Колено в грудной клетке. Он хрипит, но зубы стиснуты.

— Повтори. — Я наклоняюсь ближе, дыхание горячее. — Ещё раз назовёшь её так — и я тебе выбью челюсть. Не ради понта. Ради стаи. Чтобы каждый видел, чем платятся такие слова.

Он бьёт затылком в землю, но уже слабее. Плевок. Злоба в глазах.

— Хрен с тобой… — выдыхает он, сплёвывая кровь в пыль. Но в голосе — не сдача, а злоба, стёртая о землю.

— Я никого не забираю, — рычу, наклоняясь ближе. — Я защищаю то, что моё. Потому что она — моя пара, а не чья-то цель. Не вздумай повторить. Даже взглядом.

Я вжимаю его лицом в землю. Жёстко. До скрипа камней под кожей. Он хрипит, но не отвечает. Остался лежать.

Поднявшись, оборачиваюсь к своим. Стая смотрит молча. Все всё поняли.

— Больше никто не приближается к ней с грязными мыслями. Ни чужие, ни свои.

И если кто-то решит, что может — лучше сразу копайте себе яму.

Дом встретил тишиной. Стаскивал футболку прямо на ходу, бросал её куда придётся, плеснул в лицо ледяной воды, даже не глядя в зеркало. От кожи тянуло потом, пылью, кровью — и зверем, который сидел во мне. В воздухе оставался её запах — Беллы.

Хотелось только одного: рухнуть и отключиться. Плечи ломило, костяшки саднили, а в голове застрял его голос — дерзкий, наглый, называющий её по имени. Я поймал себя на мысли: что бы она сделала, если бы слышала это? Лучше не думать. Просто закрыть глаза.

Но сон вырвало чужим взглядом.

Веки распахнулись, тело само пошло в режим контроля: резкий вдох, рывок на локоть.

И я вижу её — силуэт у стены. Тонкий, прямые плечи, короткое платье обрисовывает линию бёдер. Волосы собраны, тень от них ложится на шею. Она стоит тихо, но я уже чувствую — всё во мне смотрит только на неё.

Селена.

Она смотрит на меня с ленивой полуулыбкой, словно просто зашла «пожелать доброго утра»

— Ты спишь крепко, Райн, — произносит, голос мягкий, как шёлк, но в нем что-то натянутое, слишком намеренное. — Даже не почуял, как я вошла.

— Не почувствовал, потому что не ожидал, что кто-то полезет без разрешения, — отзываюсь хрипло, не поднимая головы.

— Ты давно не звал, — подходит ближе. — Но я ведь всегда рядом, Райан. Я не претендую. Я просто… напоминаю.

Она садится на край кровати. Кладёт ладонь на простыню, ближе к моим ногам.

Я не двигаюсь.

— Ты думаешь, что всё изменится из-за неё? — продолжает Селена, не глядя в глаза. — Но она ведь чужая. Не из стаи. Она не понимает, как тут всё устроено.

— Это не твоя забота, — говорю спокойно. Но голос уже холодный.

Селена наклоняется, почти касаясь плеча губами.

— А может, всё-таки моя, Райан. Мы ведь с тобой многое делили. Очень многое. А теперь ты молчишь, закрываешь двери… и таскаешь чужую омегу, будто она тебе судьбой назначена.

Я откидываю простыню, встаю.

Нагота меня не смущает. Меня вообще мало что смущает в этот момент.

— Выйди, Селена. Сейчас.

Она задерживается. На долю секунды.

Потом встаёт, проводит пальцем по моему плечу.

— Подумай, Райан. Пока не поздно. Ты — альфа. А альфы не гоняются за теми, кто не знает, к кому принадлежит.

И только после этих слов — уходит. Молча. Оставляя за собой сладкий, приторный запах духов и горечь угрозы.

Возвращалась домой медленно. Шла по тропинке, чувствуя под подошвами прохладу утреннего песка. После совета отец сразу ушёл на круг — тренировать молодняк. У него в глазах мелькнула тревога, но слов не было. Только короткое «поешь» и взгляд, в котором было чуть больше, чем забота.