Книга Взрывные дела Твайлы и Фрэнка, страница 120 – Меган Баннен

– Как я послал Зедди? – Дакерс снова расплакался.

Фрэнк вручил ему чистый платок, так как платок самого Дакерса уже никуда не годился.

– Если ты так расстроился, может, вам лучше помириться?

– Нет. – Дакерс шмыгнул носом. – Я знаю, что поступил верно. Я не готов быть его нянькой. Просто чувствую себя гадко.

– За гадкость, – подняла пиво Твайла.

– За гадкость, – ответил Фрэнк.

Не переставая плакать, Дакерс поднял бутылку.

Пока они пили за свои несчастья, взгляд Твайлы упал на противоположную стену, туда, куда она прижала Фрэнка во время поцелуя. А потом ее глаза скользнули влево, к месту у входной двери, где…

Твайла с усилием отвела взгляд. Она ожидала самых разных эмоций, учитывая, что была навеселе, – раскаяние, смущение, может, даже возбуждение. Вместо этого она чувствовала сожаление, хоть и не понимала, о чем именно. Хотела ли она вернуть время вспять и стереть содеянное? Поступила бы она иначе тем вечером после свадьбы, когда пара бомб каким-то бесповоротным образом изменила ее дружбу с Фрэнком?

Нет, она решила, что не в силах заставить себя пожалеть об этом. И когда встретилась взглядом с Фрэнком, то поняла, что он тоже ни о чем не жалеет. Между ними мелькнуло понимание – между двумя людьми, которые знали друг друга как самих себя. Они выстоят в этой буре, и их дружба станет только крепче.

– За тебя, солнышко, – сказал он и принялся общипывать этикетку с бутылки.

Твайла думала, что нескоро еще сможет спать в одном доме с Фрэнком, но ей потребовалось всего несколько бутылок пива и мальчишка двадцати одного года с разбитым сердцем, нуждающийся в нежной любящей заботе, чтобы исцелиться. Они с Дакерсом в итоге устроились в комнате Лю, хихикая насчет а-скота Пероу, как девочки-подростки, пока не уснули. Утром перед отъездом Фрэнк досыта накормил их сладкой овсянкой, но похмелье еще не прошло, когда Твайла вышла наружу, чтобы с тоской посмотреть на свой дом. На крыше теперь красовалась уродливая заплата из брезента поверх еще более уродливой дыры.

– А где ты будешь жить, напомни? – спросил Дакерс, когда они уселись в ее автобаржу.

– У сына.

– Который с кучей детей?

– Их всего трое.

– Но разве не логичнее пожить с другом?

– К нему дети приезжают на две недели в мудродень, а моя дочь уже живет у Уэйда. Я больше о тебе беспокоюсь. Не хочется бросать тебя одного.

– Но мне того и надо – побыть одному, у себя дома, чтобы все как я хочу. Я буквально кинул лучшего друга, чтобы добиться этого.

Призраком всплыло воспоминание о том, как не единожды, а много-много раз Твайла желала отдать все на свете, чтобы заселиться в чистый гостиничный номер, заказать обслуживание и валяться в кровати – и больше ничего не делать. Другие мечтали об отпуске и путешествиях, а Твайле в те дни не хотелось ничего, кроме как несколько часов побыть в комнате наедине с собой. Теперь, когда весь дом был в ее распоряжении (большую часть времени) – до того момента, как в крыше появилась дыра, а внутри вода и дым, – она еще больше ценила это.

Твайла обняла Дакерса.

– Я очень уважаю тебя.

– И я тебя. – Он обнял ее в ответ и выскочил, забрал из багажника вещи и пошел по ступенькам в квартиру.

Твайла завела баржу и поехала к Уэйду.

– Кстати, об отсутствии личного пространства, – пошутила она сама с собой.

Остановившись у тротуара, она обнаружила, что Мэнни и Сэл играют в морское поло перед домом. Вдали от берега было непросто приспособить правила игры к суше, но на Бушонге дети давно справились с этим. Внуки Твайлы, например, гоняли на великах вместо эквимаров, по сложным правилам перекидываясь мячом.