Книга Взрывные дела Твайлы и Фрэнка, страница 123 – Меган Баннен

– Поверить не могу, что ты изрекаешь всю эту старобожью чепуху. Вот именно ты?

Но Твайла не дала сбить себя с толку.

– И это только начало. Когда ребенок, наконец, родится – а процесс этот сам по себе штука непростая и небезопасная, – даже если Эверетт обещает помогать во всем, снаряжение для кормления тоже только у тебя. Но вот полный набор знаний о том, как быть хорошей мамой, к этому снаряжению не прилагается. Что бы там не говорили дремучие старобожьи предрассудки. Никакого волшебного знания, как кормить и пеленать, как менять подгузники и заботиться каждую минуту об этом драгоценном человеке, которого ты выпустила в мир. И эти предрассудки касаются всего. Ты не сразу поймешь, как записываться к доктору, что делать с нянями, со школой, с домашней работой, когда ребенку нужна новая обувь, когда его следует обнять, когда – помочь… А понять придется, ведь в конечном счете все будет зависеть от тебя. Потому что мама – ты.

– Да я даже не знаю, когда мы решим завести детей!

– Ну и что? Думаешь, львиная доля уборки, стирки, готовки и посуды на тебя не свалится?

Хоуп вскочила на ноги, закаменев от обиды.

– Поверить не могу, что ты так думаешь об Эверетте! Ты же его много лет знаешь!

– Эверетт очень хороший. Я его люблю. Но еще я знаю, каково это – быть на стороне проигравших в этом старобожьем перетягивании каната между Женским и Мужским. Все это никуда не делось ни после победы Новых Богов, ни после того как Старые заняли место на небесном алтаре. И если ты думаешь, что это тебя не коснется в ту же секунду, как ты свяжешь себя с человеком, у которого снаряжение, как у победителей в этой игре, то у меня для тебя есть новости.

Хоуп пылала, как старый Бог Гнева.

– Это твоя жизнь, которую ты сама для себя выбрала, для всех нас! Это ты вышла замуж слишком рано! Это ты завела детей, пока сама еще была ребенком! Весь город такой: «Бедная Твайла, овдовела, осталась совсем одна, убивается по Дагу Баннекеру», но я-то знаю. Ты ненавидела папу…

– Я не ненавидела его!

– Ненавидела, но осталась с ним, строя из себя мученицу и обвиняя его во всех своих несчастьях – и обвиняешь до сих пор, хотя он давно уже не может оправдаться. Ну, я такой не стану, потому что меньше всего на свете я хочу быть похожей на тебя.

В густой тишине, повисшей за тирадой Хоуп, у Твайлы в голове всплыл большой арбалет Пэнроуза Дакерса – его вес, натяжение тетивы, мощь. Если слова Хоуп были арбалетным болтом, то пронзенное сердце Твайлы – яблочком.

Дрожа от эмоций, она выбралась из тесных качелей.

– Хорошо. Потому что я меньше всего на свете хочу, чтобы ты стала мной. Но пойми вот что: я принесла тебя в этот мир, и я люблю тебя больше, чем кто угодно, и мне не хочется смотреть, как ты повторяешь мои ошибки. Поэтому я и говорю тебе подумать дважды, прежде чем вручить свой родильный ключ человеку, который может и не оценить этого по достоинству.

Хоуп яростно, с отвращением покачала головой.

– Видеть тебя не могу! – заявила она Твайле и умчалась в дом.

Твайла осталась у качелей, снова и снова пережевывая заявление Хоуп и страдая от этого.

«Меньше всего на свете я хочу быть похожей на тебя».

Твайле нужно было сбежать от этих слов, куда угодно, но все нужное осталось в доме: рюкзак с Грэйси, ключи от баржи.

Семья.