Книга Взрывные дела Твайлы и Фрэнка, страница 127 – Меган Баннен

Она открыла незапертую дверь и прошла по узкому коридору к спальне Фрэнка. Он читал в кровати при свете лампы на тумбочке. На нем были очки для чтения в черной оправе полумесяцем, и при виде этих очков у Твайлы защемило в груди от переполняющих чувств.

Он взглянул на нее поверх этих своих прекрасных секси-очков.

– Все в порядке?

Твайла помялась в дверях, не зная, как ответить на самый простой вопрос.

– Не знаю.

– Хочешь поговорить?

– Нет. Можно посидеть с тобой? – Она робко шагнула вперед и похлопала по матрасу у его ног под одеялом.

– Конечно.

Она забралась на кровать с ногами лицом к Фрэнку.

– Не хочу перечить, но выглядит так, будто тебе хочется поговорить, – сказал он.

Они и раньше оказывались ночью так близко – на койках в казарме, но Твайла обычно не входила к Фрэнку в спальню. А теперь они были в одной кровати, и становилось жарче, чем в сауне.

– Той ночью после свадьбы… – начала она.

Фрэнк закрыл книгу.

– Когда-нибудь нам перестанет быть неловко.

– Ты не понимаешь. Это был лучший секс в моей жизни, а мы даже не трахались.

Вот. Сказала. Запустила эту истину, как камень с холма – прилетит куда прилетит. Но это был тот самый камень, который лежал у нее на душе, и было приятно скинуть эту кошмарную тяжесть.

Фрэнк отложил книгу на тумбочку. Снял очки и опустил на книжку. Оставшись без вариантов, куда деть руки, заговорил, не поднимая глаз:

– Не то чтобы совсем не трахались.

Чем дальше они заходили в эту беседу, тем сильнее Твайла чувствовала, что им нужно было это обсудить.

– Мне пятьдесят три, и я никогда не чувствовала себя так. Никогда не было так хорошо.

Фрэнк не сводил глаз со своих рук на покрывале, но слушал и обдумывал услышанное. Пока он не отверг ее прямо, так что она набралась смелости произнести намеченное:

– Я всю взрослую жизнь заботилась о чужих нуждах, а на себя каждый день забивала. А если чего-то и хочу, чувствую себя эгоисткой, так что решаю обойтись. А вот сейчас я хочу тебя. Я хочу чего-то в первый раз в жизни – и я прошу этого.

Фрэнк впился пальцами в свои укрытые ноги.

– Хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью?

– Да. – Твайлу накрыло волной опасений, и паника вырвалась наружу, не дав Фрэнку и слова вставить. – Уф, что ж я творю? Ладно! Отлично! Да, этого я и хочу! – Она хлопала ладонями по одеялу на каждом «да», «ладно» и «отлично».

Фрэнк лишился дара речи. Он не отрывал взгляда от рук.

– Но только если ты сам хочешь, разумеется, – не унималась она, ошалев от собственной отваги. – Не стану же я тебя заставлять.

Фрэнк сдавленно, рвано вздохнул.

– Женщина, я бы не смог отказать тебе, даже если б попробовал. А я даже пробовать не стану.

Он наконец поднял на нее глаза, полные горячего честного жара, под этим искренним огненным взором у Твайлы разгорелась вся кожа. Они были друзьями – отличными, лучшими друзьями – и теперь можно будет не притворяться.

Фрэнк откинул одеяло, подполз к Твайле, замер вплотную.

– Если кто нас и остановит, то это должна быть ты. Ты уверена, что хочешь этого?

– Да, ув…

Он приник к ее губам, но этот поцелуй не был полон той отчаянной страсти, что воспылала после того, как Твайла выкинула перед домом Фрэнка бомбу. Это был не тот поцелуй, когда оставляешь синяки на губах и задеваешь зубы, который ожогом остался у нее в памяти. Этот поцелуй был глубок, нежен и неспешен. Если поцелуй после свадьбы зажег ее, этот растопил, как свечной воск.