Книга Опальная жена. Пекарня на краю севера, страница 143 – Александра Берг

Нужно жить настоящим и думать о будущем. А в моём будущем точно нет места моей мерзкой семейке и уж тем более Виктору!

* * *

Я проснулась от собственного вскрика. Сердце колотилось о рёбра, простыня смята… Это просто сон… Всего лишь сон. Но такой реальный.

В этом кошмаре я снова видела отца. Воспоминания разворачивались, словно кадры из старой киноленты. Вот я снова стою обнажённая посреди гостиной. Отцовский силуэт возвышается надо мной, его глаза полны презрения и ярости. Рука поднимается для удара, и в этот момент… я просыпаюсь, задыхаясь от ужаса и облегчения одновременно.

Остатки кошмара таяли в сознании, но ощущение тревоги никуда не делось. Я села на кровати, обхватив колени руками, и поморщилась от неприятного ощущения. Платье. Я заснула прямо в платье, даже не переодевшись.

Встав с постели, подошла к зеркалу. Волосы растрепались, под глазами залегли тени, а на щеке отпечатался узор от кружевной отделки платья. Очередной повод разозлиться на саму себя.

За окном ещё не рассвело, но сна не было ни в одном глазу.

“Лучше заняться делом” – подумала я. – “Чем ворочаться в постели”.

Спустившись, я направилась к конюшне. Шторм поприветствовал меня тихим ржанием. Оседлав жеребца, выехала со двора. Город ещё спал, окутанный предрассветной тишиной. Когда я подъехала к пекарне, внутри было темно. Конечно, Терес и Март ещё не проснулись. До открытия оставалось несколько часов, но я не могла просто сидеть без дела.

Устроив Шторма на заднем дворе, вошла внутрь. В прохладном помещении витал запах вчерашней выпечки – едва уловимый, но уютный. Я зажгла несколько ламп и огляделась. Что ж, раз уж я здесь, можно начать готовиться к новому дню.

Выйдя обратно во двор, набрала охапку дров из поленницы и вернулась к печи. Укладывая поленья, я вспомнила, как Терес учила меня правильно разжигать огонь. “Не торопись” – говорила она, – “дай пламени время разгореться”.

Когда огонь в печи весело затрещал, я достала большую деревянную миску и мешок с мукой. Замешивание теста успокаивало – что-то было медитативное в том, как мука, вода и соль превращаются под руками в упругий, живой комок.

Я так увлеклась работой, что не услышала, как открылась дверь.

– Анна? – голос Терес заставил меня вздрогнуть. – Что ты здесь делаешь в такую рань?

Я обернулась. Терес стояла в дверях, кутаясь в шаль, и смотрела на меня с удивлением.

– Не спалось, – пожала я плечами, продолжая месить тесто.

Терес подошла ближе, её взгляд стал внимательнее.

– Как прошёл приём у Штаймера?

Я невесело усмехнулась:

– Ты была права. Не стоило туда вообще идти.

Терес закусила губу, но, к моему облегчению, не стала задавать вопросов. Она просто кивнула и, сняв шаль, закатала рукава.

Мы работали. Работали, как одержимые – молча, сосредоточенно, каждая в своих мыслях. Терес изредка бросала на меня обеспокоенные взгляды, но я делала вид, что не замечаю их.

К открытию у нас были готовы все обычные сорта хлеба и несколько видов булочек. Я встала за прилавок, пока Терес и проснувшийся Март занимались второй партией.

Первые покупатели привычно выстроились в очередь. Я механически улыбалась, заворачивала хлеб, пересчитывала монеты. На автомате. Всё на автомате.

Когда колокольчик над дверью звякнул особенно громко, я нервно отшатнулась, ожидая увидеть Виктора. Но это была всего лишь мать близнецов из соседнего дома.