Книга Опальная жена. Пекарня на краю севера, страница 182 – Александра Берг

Глава 47

– Вы растеряли последние мозги? – сорвалось с губ.

– Напротив. Никогда ещё мой разум не был так ясен. У нас с Элизабет нет детей, а от тебя… – Штаймер медленно провёл пальцем по воздуху, и на его губах расползлась уродливая, самодовольная улыбка. – Родится не просто ребёнок. Родится маг.

– Отпустите меня! – выкрикнула я и вновь попробовала призвать магию.

Ничего. Всё та же непроницаемая стена, будто дар заперли в стальной ларец, а ключ бросили в бездну.

– Тише, – палец Штаймера прижался к моим губам.

Желудок скрутило судорогой, меня едва не стошнило от этого прикосновения.

Секунда, и префект накинулся на меня. Дыхание его стало тяжёлым, прерывистым.

Я дёргалась, пытаясь вывернуться. Грубая ткань простыней царапала кожу. Штаймер почти коснулся губами моей шеи – влажное, липкое обещание насилия…

И вдруг – голос.

– Ульф! Ульф, ты у себя?

Это была Элизабет! Я узнала её голос.

В груди вспыхнула надежда – ослепительная, жгучая, словно молния, разорвавшая кромешную тьму.

– Чёрт… – прошипел Штаймер, резко отстраняясь.

Он торопливо поправил помятый камзол, провёл дрожащей рукой по взъерошенным волосам и подошёл к двери. Ключ повернулся в замке с сухим, скрипучим скрежетом.

– Элизабет, я велел тебе не выходить из комнаты!

– Ульф, что происходит?

– Элизабет! – я закричала, и голос сорвался в отчаянный, почти детский вопль. – Помогите, умоляю!

– Молчи! – прошипел Штаймер обернувшись.

Но Элизабет уже шагнула вперёд. Я увидела её встревоженное лицо – бледные щёки, широко распахнутые глаза.

– Ульф, это уже переходит все границы!

– Здесь я решаю, где границы! – властно пророкотал префект.

Элизабет на мгновение замерла, губы её сжались в тонкую белую ниточку. Затем она решительно вошла внутрь, оттолкнув мужа плечом, и бросилась ко мне. Её пальцы принялись торопливо развязывать узлы на верёвках.

– Так нельзя… – из глаз женщины потекли слёзы. – Так нельзя, – шептала она.

Внезапно Штаймер схватил её за волосы – жемчужные шпильки и золотые гребни выпали, звонко рассыпавшись по полу. Элизабет вскрикнула от боли, но крик оборвался, когда муж грубо отшвырнул её к стене.

– Я здесь закон и власть! – проревел мужчина. – В этом доме моё слово – единственное, что имеет значение!

Шея префекта покрылась сетью вздувшихся синих вен, пульсирующих в такт бешеному сердцебиению. Глаза налились кровью, превратившись в два пылающих угля ярости.

Элизабет замерла, испуганно прижавшись к холодной поверхности стены. Губы её шевелились в безмолвной молитве. Слёзы застыли на щеках, как хрустальные бусины.

Я попыталась вновь позвать на помощь, но Элизабет, лишь едва заметно покачала головой.

– Я же говорила… Почему ты не уехала, когда я просила? – прошептала женщина.

Собрав остатки достоинства, Элизабет поднялась на ноги. Поправив смятое платье, она выпрямилась во весь свой небольшой рост и, не оглядываясь на мужа, стремительно бросилась прочь из комнаты.

“Всё кончено” – ужасная мысль овладела моим сознанием.

Последняя тонкая нить надежды безвозвратно оборвалась, ускользнув вместе с этой несчастной женщиной. Отчаяние навалилось тяжёлой свинцовой плитой, сдавив грудь и перекрыв дыхание.

Штаймер самодовольно улыбнулся. Его взгляд вновь устремился к моему беспомощному телу.

– Так на чём мы остановились, дорогая? – произнёс он с притворной игривостью. – Кажется, нас так неуместно прервали…