Книга Опальная жена. Пекарня на краю севера, страница 185 – Александра Берг

– Норды! – выпалила та, задыхаясь. – Пришли норды! Они у ворот! Целый отряд! С оружием!

– Норды? – удивлённо повторила Элизабет. – Северяне уже лет двадцать не нападают на наши земли. Ты уверена?

– Таких ни с кем не спутаешь! Глаза холодные, волосы светлые, будто солома, а кольчуги – так и звенят!

И тут я почувствовала странное, почти нелогичное облегчение. Напряжение, сжимавшее виски, отпустило, а на губах сама собой возникла улыбка.

– Кажется, я знаю, кто это.

– Ваши знакомые? – спросила Элизабет.

Я кивнула.

– Надеюсь, они не снесут округу? Мне ещё нужен этот дом. И префект. Желательно живой, хотя после всего произошедшего я бы не слишком возражала, если бы с ним что-то случилось.

Мы с Элизабет переглянулись и неожиданно рассмеялись.

Глава 48

Всё что происходило дальше, было сродни суматошному лихорадочному сну.

Март на пару с Лашоном во главе “Красных воронов” под воротами особняка. Упрёки и волнение Терес. Недовольное поскрипывание дома из-за того, что меня, оказывается, так легко провести. Раздражённое ржание Шторма, когда я повела его к причалу. Как выяснилось, конь не любил воду. Но выбирать не приходилось – лучше скользить по холодной морской глади, чем карабкаться через перевал. Одного такого перехода мне хватило.

На третий, а может, четвёртый день, мы со Штормом всё же добрались. Но называть это место домом? Нет. Поместье отца было чем угодно – крепостью, тюрьмой, наследием чужой жизни – но только не домом. Это было дикое и совершенно кошмарное место. Я даже переступать его порог не хотела. Слишком много мерзких воспоминаний.

А над всем этим – погода. Густой, липкий воздух, пропитанный сыростью. Вместо пушистого снега – проливной дождь. Тяжёлые, свинцовые тучи над горизонтом.

Это место дышало не просто унынием – оно источало его, пропитывая каждый камень, каждую каплю дождя, каждый вздох ветра. В Дала-Эрне, конечно, тоже бывало всякое, но там небо хотя бы иногда милостиво расступалось, и солнце – пусть робкое, всё же пробивалось сквозь облака, напоминая, что мир не весь окрашен в серые тона. В Алькветтерне же свет, казалось, навсегда забыл дорогу.

– Ну что, за дело? – я похлопала Шторма по загривку.

Животное всхрапнуло и ступило на вымощенную мелким гравием дорожку. Ворота, которые когда-то снёс конь, так и не починили – правая створка безнадёжно висела, держась на единственной петле, и скрипела на ветру, словно жалуясь на свою участь.

Я спешилась и обвела взглядом знакомый двор. Слуги, работавшие в саду, смотрели на меня с лёгким недоумением, но на их лицах не было ни тени того ужаса, что я ждала.

Неужели эти люди не читали газет? Не слышали пересудов о том, как Виктор в припадке бешенства прибил свою жену? При виде меня они обязаны были бросить всё и бежать без оглядки. Ведь я – призрак. Та, что должна лежать в сырой земле.

Однако куда страннее было другое: казалось, они попросту не узнавали меня.

– Чудно, – вырвалось у меня шёпотом, и пальцы сами разжали вожжи.

Шторм без всякого приказа, поплёлся к конюшням, и я ещё раз удивилась, насколько умным было это животное.

Сделав вдох-выдох, подошла к парадным дверям. Постучала. Мне открыл, судя по всему, дворецкий. Имени его я не знала, но лицо запомнила отчётливо – строгое, с внимательными глазами.

– Чем могу служить? – спросил он официально, после чего сделал шаг вперёд. Его взгляд скользнул в сторону конюшен, задержался там на мгновение.