Книга Пропавшая невеста, страница 80 – Полина Верховцева

– Кричи, – согласился он.

В тот же миг, будто в насмешку, за окном раскатисто ударил гром. Кричи не кричи – никто не услышит. Да и не бывает путников в этой глуши. Только если случайно кто забредёт в поисках ночлега.

– Лука, прекрати, пожалуйста! Ты меня пугаешь!

Кузнец не слушал. В мыслях он уже был там, в счастливом будущем, где рядом красавица жена и куча ребятишек таких же синеглазых, как их мать. Да, поначалу сложно будет. Но потом все наладится. Он в это верил.

Ника даже замахнуться нормально не успела, когда он стремительно шагнул к ней, одним движением вырвал кочергу из дрожащих рук и отшвырнул в другой угол сторожки. Девушка испуганно охнула и попыталась сбежать, проскочив у него под рукой, только кузнец, несмотря на свои внушительные размеры, ловким оказался и быстрым, как гадюка.

– Отпусти меня, – взвизгнула она, когда его руки сомкнулись на талии.

– Ты не бойся. Я нежным буду. Аккуратным. Первый раз… он сложный, болезненный, а потом распробуешь, и все по-другому будет. Тебе понравится…

Ника ничего не собиралась пробовать. Вместо этого пнула его по колену, выскользнула и бросилась к двери.

– Не тронь меня! – закричала, когда Лука поймал ее на пороге, подхватил на руки, будто весила не больше кошки, и понес к топчану.

Доминика вырывалась, кусалась, била кулаками, по широченной, могучей груди кузнеца, но он и не замечал ее сопротивления. Положил ее на топчан и сам опустился рядом.

Ника лягнула его, не глядя. Попала в бок острой пяткой, так что Лука охнул от неожиданности. Но не рассердился, наоборот – растекся в довольной улыбке. Строптивая, смелая, не забилась в угол, как бы девки из деревни сделали, а сопротивляется, хоть и понимает, что силы не равны.

Темные волосы разметались и спутались, на щеках алел яркий румянец, а губы казались ярче спелой малины. Ему отчаянно хотелось попробовать их на вкус.

Он ухватил за тонкую щиколотку и без усилий подтянул брыкающуюся Нику к себе. Платье, которое она так и не смогла нормально надеть, задралось, обнажая сначала колени, потом молочные нежные бедра. Лука шумно сглотнул. Ничего прекраснее в своей жизни ему видеть не доводилось.

Хорошо, что та служанка к нему прибежала и уму-разуму научила. Так бы и сидел увальнем и смотрел, как его счастье в чужие руки уплывает.

– Моя, – прохрипел, подтягивая еще ближе к себе, – моя, слышишь? Не отдам.

В глазах лихорадочный, жадный блеск.

Ника не выдержала и завизжала.

– Тише ты, дуреха. Голос сорвешь. Потом лечить придется… – заботливо произнёс он, пытаясь задрать платье повыше.

Она вцепилась в подол, забрыкалась, выкручиваясь из его рук. Почти смогла.

– Ловкая, как куница, – восхищённо прошептал Лука, но на всякий случай одной рукой прижал Нику к топчану так, что она и пошевелиться не могла.

– Лука, прекрати. Пожалуйста. Мне страшно.

– Это пока, – лихорадочно мечась взглядом по голым ногам, прохрипел он, – потом хорошо будет. Я умею быть нежным.

– Я не хочу.

– Захочешь. Сама просить будешь и ластиться, как мартовская кошка. Потерпи немного, – свободной рукой попытался справиться с пряжкой, – сейчас…

Он не договорил.

За окном снова полыхнуло, раздался особо злой раскат грома. И здоровенный кузнец, способный одним ударом коня свалить, отлетел к стене, словно беспомощный котенок.

Злая тьма взметнулась во взгляде, полностью вытесняя янтарь. Он больше пальцем не прикоснулся к кузнецу, но того сначала скрутило от боли, потом выгнуло так, что затрещали кости и глаза налились кровью. Тело больше не принадлежало ему. Оно полыхало в плену ярости кхассера. Каждую клеточку, каждый сантиметр раздирала агония.