Книга Сердце самой темной чащи, страница 14 – Оксана Заугольная

– А тут у меня колдуньи останавливаются. Приходят за своим, уходят с чужим. Платья на любой вкус выбирают, украшения волшебные носят, едят с чего хотят, ходят где вздумается. Хочешь тут жить?

Вздохнула Василиса. Это же какой Кощей хозяин хлебосольный: всех он в дом пускает! Девицы как к себе домой к нему шастают, а все потому, что хозяйки в доме нет. Была бы хозяйка, хоть богатырка, хоть колдунья, хоть царевна, а ворота бы кому попало не отворялись!

– Я не колдунья, – призналась она со вздохом. – Вот мачеха моя точно ведьма. А я обычная. Мне бы платье простое чистое да постелить на лавке в клети. Мне и хватит.

Развернул ее к себе Кощей, обеими руками за запястья ухватил больно да к себе притянул. Прямо в глаза смотрит, не отрывается, и Василиса сама как мышка замерла, пошевелиться боится.

– А глаза у тебя колдовские, Василиса, – наклонился Кощей так близко, что шептал прямо в губы, и вовсе от него никакой падалью не пахло! – Не мог я ошибиться. Сердцем чую.

«Сейчас поцелует!» – Василиса даже дышать перестала и зажмурилась поскорее. А когда снова распахнула глаза, то поняла, что лежит на лавке, недалеко от печи. И надето на ней платье точь-в-точь ее собственное, только чистое и поновее, да еще цвет другой. А так даже вышивки по вороту такие же – Василиса на ощупь определила. И куколка рядом у изголовья сидит. И нет никакого Кощея поблизости.

– Я, что же, за столом уснула? – пробормотала Василиса, снова закрывая глаза и поудобнее устраивая голову на руке. – Приснится же такое! И это еще я после каши, что после разносолов и квасов хмельных приснилось бы, даже подумать стыдно!

Не ответил ей незримый помощник, словно и не было его, и Василиса уснула и проспала без снов до самого рассвета.

А едва посветлело небо, как за воротами раздалось ржание. Вскочила Василиса, выглянула во двор и успела вовремя, чтобы увидеть, как всадник белый на белом коне пересекает двор и исчезает в предрассветном тумане.

Утром двор выглядел словно иначе. Не пугали ни черепа на частоколе, ни лес мрачный за ним. Василиса и колодец нашла. Сама умылась, платье пригладила да воды в дом принесла. Уж пусть скатерть-самобранка что угодно приготовить могла, да только колодезная вода – особенная. Так за делами и не заметила, когда Кощей спустился, только и почувствовала на себе его взгляд, чуть ведро с водой не уронила.

– Василиса, рано встаешь да сразу за хлопоты, – голос Кощея был мягким, а вот лицо хмурым. И поди пойми, что ему не так. Разве что голодный спать лег или, наоборот, разносолов и квасу хмельного накушался, и сейчас голова болит. Василиса от такой беды почитала пуще прочего воду холодную, вот и кивнула на ведро.

– Налить испить воды колодезной? – со всем почтением спросила, а Кощей ну точно не с той ноги встал: скривился весь, даже паутинки-трещинки словно шире стали и ниже по щекам спустились.

– Отравить хочешь, Василиса? – полюбопытствовал только мрачно.

Василиса ведро поставила и руками всплеснула.

– Да зачем мне тебя травить, Кощей, ты же бессмертный! Хочешь, сама первая попью?

На скатерти-самобранке уже и ковш с резной ручкой появился, точно лебедушка из дерева вырезанная, глаз не отвести. Хотела Василиса зачерпнуть из ведра да сама выпить, но Кощей ее одним движением руки остановил.