Книга Сердце самой темной чащи, страница 16 – Оксана Заугольная

– Помню, Кощей, как тут забыть? – дрожащим голосом произнесла Василиса. Хоть и страшно ей было и тоже хотелось упасть и расплакаться, но уж очень лягушкой квакать не хотелось. – Только я не ее пожалела. Чай не прошу за ней по болотам бегать и расколдовывать. А вот сапоги у тебя ладные, кожа мягкая, подметки ровные. Жаль их лягушачьей кровью пачкать.

Она наконец осмелилась посмотреть на лицо Кощея и увидела, что снова один уголок губ вверх пополз. Неужто не злится?

А Кощей опустился на одно колено да ногу ее за щиколотку ухватил и на себя потянул, на колено себе поставил. Щекам Василисы так жарко стало, что она их ладонями накрыла, чтоб остудить. Ладно она ноги у колодца помыла, а то совсем бы со стыда под землю провалилась.

– А ты босая ходишь, – снова его голос звучал мягко, словно не было только-только в нем колючей вьюги, холодного льда. – Почему, Василиса? В сундуках и сапожки сафьяновые, хоть овечьи, хоть козьи, цвета любого, с каблучком или без. Почему не надела?

Дернула Василиса на себя ногу, но Кощей держал пусть нежно, но крепко и только острием большого пальца перчатки стопу поглаживал.

– А куда мне сапожки такие? – вздохнула Василиса, оставив попытки вырваться. Словно сон ее странный продолжался, что за напасть! – В коровнике убирать или в поле ходить? Зимой и то в деревне лучше валенки, вот от них я бы не отказалась. Мои прохудились совсем, а батюшка слушает мачеху и думает, что мне не надо ничего. Снова если заболею, как в прошлую зиму, могу до весны не дожить.

Василиса глаза зажмурила и только вздрагивала от ласки непривычной. Ждала, что Кощей скажет.

– Странная ты, Василиса. – Отпустил ее ногу наконец Кощей и сам поднялся. – Лето еще к закату только клонится, а ты уже про зиму думаешь!

– Не странная, обычная. – Василиса поспешно ногу убрала и на шаг отступила, пока Кощей ее не держит! – Готовь сани летом, а телегу зимой, слыхал, небось? Вот с валенками точно так же.

Удивился Кощей. Облизнул рассеянно тонкие бескровные губы, глаза его посветлели. Оба.

– Будут тебе валенки, Василиса, – наконец произнес он. – Выполнишь мои задания – и будут. А пока остаешься одна, не сожги мои хоромы, в остальном делай что хочешь, ходи, где любо будет. Только за ворота без меня идти не смей!

Кивнула Василиса и вернулась во двор. Оттуда смотрела, как щелкает Кощей пальцами и снова встает его конь вороной. Улетел Кощей вихрем черным, с карканьем последовал за ним огромный ворон. Без скрипа закрылись ворота – осталась Василиса одна.

– Эй, – позвала она тихо, – Безымянный! Ты тут?

Не ответил ей слуга Кощея. Уж она его и в хоромах кликала, в каждую светелку поднялась. Молчит.

Села тогда Василиса за стол, куколку рядом посадила, скатерть ладонями погладила.

– Подай, скатерушка, тех разносолов, что сестрицы мои и мачеха дома едали, а мне и объедочков не доставалось, – попросила она тихо.

И появились перед ней и дичь жареная с соусами ягодными, и грибы с травами, и яблоки в жидком темном сахаре, и крендели в меду.

От каждого самый лакомый кусочек Василиса перед куколкой клала да и о себе не забывала. Вкусно ей было. А к концу обеда, согревшись сбитнем медовым, вспомнила она про задание Кощея. А ведь совсем о нем запамятовала!

Хотела куколку попросить помочь, как мать перед смертью наказывала, но не решилась. Это ж не беда пока, так, напасть.