Книга Сердце самой темной чащи, страница 19 – Оксана Заугольная

А Василиса за день пару разочков о задании вспоминала, какой там решить! Хотела она время потянуть, про черепа выспросить или про косточки тех, чьи платья она с утра мерила, да взгляд на куколку упал. Ничего у нее от дома, кроме куколки и платка маминого, и не осталось. Все Милица подгребла. А уж если и ее батюшку сведет в могилу, ровно как Найдена, то и крыши над головой у Василисы не останется.

– Нашла! – ответила она храбро и глаз не отвела. – Матушка учила меня доброте и кротости, батюшка – покорности и послушанию. Но нет у меня ничего этого для сестер моих сводных и мачехи, змеи подколодной. Я их ненавижу ненавистью лютой. И не знала никогда, что есть во мне ненависть эта, а гляди ж ты, нашла. Выполнила ли я твое задание, Кощей?

А по лицу Кощея и не понять ничего: то ли не рад он, то ли разочарован ответом. Поди пойми, что он думает!

Каркнул его ворон, опускаясь на плечо, и в звуке этом Василисе смех хриплый послышался. Только над кем он смеялся, над Василисой ли?

Поморщился Кощей, но кивнул.

– Выполнила, Василиса, – даже снова чуть улыбнулся, и Василиса выдохнула. Она уже привыкать к этой его улыбке начала. – Но это не задание было, а так, разминка только. Настоящее задание завтра будет.

Он повернулся, чтобы уйти в хоромы, но Василиса, не решаясь ухватить за полы плаща или руку, окликнула его.

– Кощей, я боюсь, что меня станет тут искать батюшка и ты убьешь его, – крикнула она и сама испугалась своей смелости. А ну как разозлится?

Кощей даже не повернулся.

– Не начнет искать, пока ты сама не вернешься, – сухо ответил он и скрылся в доме. Только глухо застонала костяная дверь, которой он хлопнул.

– Это ведь хорошо? – неуверенно пробормотала она и оглянулась. Но прочие черепа на частоколе только сияли светом глазниц и молчали. Поди разбери, о чем они молчат!

И снова Кощей сразу ушел в свою башню, а Василиса вспомнила, что ела всего раз за день. И ладно она, но и куколка ее оставалась голодной!

Она разгладила морщинки на скатерти и попросила:

– Подай мне, скатерушка, пирогов рыбных, как матушка пекла, да шанежек ягодных и молока парного.

– Сегодня уже не хлеб с кашей? – Василиса сумела не вздрогнуть, заслышав за спиной знакомый вкрадчивый голос. Но и оборачиваться не стала, только махнула рукой над столом.

– И ты со мной отужинай, незнакомец, не побрезгуй, – предложила она ласково.

– Не могу, красавица, – вздохнули за спиной. – Не ем я пищу людскую. Лучше позволь мне волосы твои расчесать, а то устала ты за день, некогда тебе гребнем частым махать.

Василиса хотела отказаться, но грубо ответить не сумела, а как отказаться, чтобы невидимку не обидеть, – не знала. Вот и согласилась. Хотя румянец на щеках о другом говорил. Приятно ей было внимание слуги Кощеева, с ней давно никто так ласков не был, с самой матушкиной смерти. А что пальцы, нежно косы распутывающие, мужские были, так об этом Василиса попросту старалась не думать.

Волос у нее был длинен, когда не в косу сплетен, так до самого пояса доставал, и впрямь работа непростая – все расчесать и обратно сплести. Только пальцы чужие легко с этим справлялись. А что в сон Василису клонить начало, так и впрямь устала: весь день на ногах провела.

Глаза уже закрылись, и сама она едва на лавке прямо держалась, как под веками словно огонь вспыхнул. И очнулась Василиса на том самом месте, где сидела, а руки чужие только-только косу доплетали!