Книга Сердце самой темной чащи, страница 23 – Оксана Заугольная

Василиса выскочила во двор и смотрела, как исчезает въехавший во двор всадник на белом коне. Погасли черепа. Небо серело утренними сумерками.

– Рано встаешь. – Василиса вздрогнула всем телом, услышав за спиной голос Кощея. Оглянулась и убедилась, что навий царь стоит во всем боевом облачении и в короне. – Неужто один из моих верных слуг приглянулся?

«Да, ноги точно босые были, не мог он спать в этом», – подумала Василиса и, смутившись своих мыслей, помотала головой.

– Интересные слуги у тебя, Кощей, вот и выхожу поглядеть на них, – соврала она. – Трое их, а будто один. Только мастью коней да цветом лика и отличаются.

– Тот, которого ты встречаешь каждое утро, – День мой Ясный, – чуть дернул губами в усмешке Кощей. – За ним сразу скачет Солнце Красное, с ним осторожнее будь: обожжет, если приблизишься. А вечером перед моим возвращением по двору проносится Ночь Темная. Все они мои слуги и верно мне служат.

Василиса вспомнила про нежные уверенные пальцы невидимого ей незнакомца.

– И кто из них в твоих хоромах служит? – спросила она, по косе машинально ладонью скользнула. Красиво незнакомец плел, волосок к волоску!

– Никто, – нахмурился Кощей. Брови его снова как ласточкин хвост свелись, лицо будто тенью накрыло. – Им всем дальше двора хода нет.

И снова Василиса не знала что сказать! Кто-то же ей косы плел да в сон уводил!

– Что с рукой, Василиса? – вдруг спросил Кощей, и вспомнила она про ноющую ладонь, наскоро перехваченную тряпицей, прижала сильнее к груди.

– Дверью прищемила, – солгала она. – Дом меня не принимает, стонет, ночами пугает.

Может, Кощей и хотел что-то ответить, но тут вновь раздался стук копыт, и въехал на двор алый как кровь всадник. Теперь и Василиса сама чувствовала исходящий от него жар. Даже к крыльцу отступила на всякий случай, но всадник исчез, растаял в тумане, а над мрачным лесом встало солнце.

– Василиса, если ты на слуг моих нагляделась, то вспомни про службу, – сухо произнес Кощей, словно Василиса его обидела чем. – Вчера ты рассказала, что ненавидишь мачеху и сестер. Что же, сегодня дам задание посложнее. Ты должна наказать одну из них.

– К-как? – широко распахнула глаза Василиса. Хотела было спросить, неужто ей надо вернуться домой, да еще и без огня, но словно одернуло ее что-то. Промолчала.

– Как пожелаешь, но наказание должно быть настоящим. – Кощей направился к воротам, Василиса поспешила за ним, чтобы не упустить ни слова. – Не вздумай жалеть, как девицу-лягушку ту пожалела. Поняла? А не справишься…

Он щелкнул пальцами и взлетел на восставшего из косточек вороного коня. Наклонился низко, так, что его лицо стало вровень с лицом Василисы, глупое сердце которой сильнее забилось, глянул своими разноцветными глазами и добавил мрачно:

– Лучше тебе не знать, что тогда будет. Помни, Василиса.

И ускакал.

Расплакалась Василиса, едва ворота закрылись. Как такое задание выполнить? Она тут, а мачеха с сестрами – там! Да если бы и умела она ворожить, то что бы наворожила? Чтобы сестры ели и не толстели и таких худых их замуж никто не взял? Невелико наказание. И придумать ничего не получается. Да как думать-то, когда слезы градом катятся?

Вернулась Василиса в дом, руку пораненную как следует перевязала и снова в слезы. А потом скатерть-самобранку попросила накрыть стол яствами заморскими, самыми сладкими и ароматными. Уж раз ей помирать вечером, то пусть она хоть что-то попробует. И куколке самые лакомые кусочки дала, не забыла.