Книга Сердце самой темной чащи, страница 33 – Оксана Заугольная

Дверь со скрипом затворилась, но Василиса не испугалась. На ощупь добралась она до комнаты без окон, нашла руками скамейку да на нее и присела.

Выдохнула. Нет, не врали девки: целоваться было сладко. Раньше же она думала, что поцелуи ей точно не понравятся. И чего в них другие девицы находили? Те, что вечно за околицей миловались с соседскими парнями, хихикали в самых темных уголках на посиделках, пользуясь тем, что свет лучины не доставал до углов дома. Они ходили гадать на суженого, а возвращались раскрасневшиеся с зацелованными губами, словно вовсе и не к овиннику бегали погадать да судьбу узнать.

Василиса плохо помнила, целовал ли батюшка матушку. Может, и целовал, да она того не видела. А вот мачеху не целовал. Губы мачехи на двух червей походили, что шевелились, когда она говорила. Противно!

Василиса и на других так же смотрела. Что только находят в этих поцелуях? Губы чужие ровно гусеницы красные и розовые, а у Некраса еще толстые и вечно жиром лоснящиеся, словно он постоянно масло или жир пробовал, а потом губы толстым скользким языком облизывал, даже думать было противно. Фу!

Другое дело Кощей. Губы его были словно лепестки увядающей розы, поцелуи были как нежными, так и яростными. Только как теперь ему в глаза смотреть после ласк таких жарких? Чай, царь навий на купеческой дочке жениться не станет!

Только сиди не сиди, а выходить все одно придется. Щеки остыли, жар спал, оставшись лишь в животе и пульсируя, словно задремавший огненный шар, готовый в любой момент снова разогнать кровь и зажечь Василису как свечку.

Пора была возвращаться. Как знать, может, Кощей уже снова к себе в башню ушел? А там утро вечера мудренее, чай, и придумает Василиса, как себя вести с Кощеем.

Она и хотела сделать вид, будто ничего не было, и боялась, что тогда Кощей ее больше не поцелует. Впрочем, еще одного поцелуя она боялась ничуть не меньше.

Так и не высохшая до конца одежда давала о себе знать, и Василиса почувствовала, что продрогла. Она поднялась с лавки и, касаясь пальцами стены, решила так пройти по подземной комнате, пока не дойдет до лестницы. Зато ни за что не зацепится да ничего не уронит!

Так Василиса и сделала. Вела рукой по стене, а вторую перед собой выставила, чтобы не наткнуться на что-то и не упасть. В подземелье этом стонов дома слышно не было, да только тьма была какой-то неуютной и зябкой, отчего хотелось поскорее выбраться на свет. Брела Василиса так недолго, как вдруг правая рука металла холодного коснулась и словно звякнуло что-то.

Василиса ухватилась обеими руками за железное кольцо и поняла, что от него цепь ведет. Потом нащупала рядом еще одно, и от него такая же цепь шла, тяжелая да холодная. А когда она нашла вбитый в стену металлический ошейник и погладила его пальцами, то почувствовала, как воздух позади нее изменился. Василиса замерла и прислушалась.

Показалось или далеко вверху хлопнула дверь? И тепло за спиной… ей показалось?

Она резко обернулась, но как ни силилась, ничего в темноте не могла разглядеть. Как вдруг тьма шагнула к ней ближе и обняла такими знакомыми теплыми руками. Когти кольнули даже через платье.

– Нравится моя темница? – вкрадчиво шепнула тьма на ухо.

Вздрогнула от этого шепота Василиса как от удара. Сразу представила, как закует ее Кощей за бегство и обман – точно уже раскрытый обман! – и оставит в этой тьме одну. И умрет она здесь, прикованная к стене. Уж лучше бы одну из светелок выбрала!