Книга Сердце самой темной чащи, страница 61 – Оксана Заугольная

– Нравится, – не стала спорить Василиса. – Хороша. Только одного ты не знаешь, а я знаю. Что еще одна сила у меня есть, которой ты не владеешь, – сила слова.

Ярко вспыхнули глаза Марьи: поняла она. Да и рада бы бежать, только ноги словно к земле приросли, все это Василиса знала, будто сама чувствовала. Как знала она, что в этот раз у нее точно все получится.

– И не будет больше Марье Моревне дороги к Кощею ни во снах его, ни в жизни, ни в смерти, – нараспев заговорила она. – Рядом будете идти, а друг друга не увидите, в одно место придете, да временем разминетесь, в глаза смотреть станете, да другие видеть будете.

Закричала Марья Моревна таким диким звериным криком, что даже по глади озера рябь прошла, а Василиса не дрогнула и только добавила жестко:

– Хватит тебе его сердцем владеть, теперь моя очередь. Я хозяйкой рачительной буду, уж тысячу лет похраню в целости и сохранности, а там и до второй тысячи счет пойдет.

Повеяло теплым ветерком, отступила Марья Моревна. Снова коса ее потемнела до золота, снова глаза сверкали изумрудами, да только недолго. Пара ударов сердца – и исчезла она, как исчезает роса утром.

Оглянулась Василиса и поняла сразу, что изменилось. Озеро было таким же, берег, даже лес. А вот на дубе, который теперь был прямо перед ней, а не у самого озера, цепь не просто обвивала ствол крест-накрест и уходила в крону, нет. Там в кроне на этой цепи держался сундук.

«Там жизнь Кощея… нет, там смерть Кощея… – пели и шептали из озера. – Погляди, Василиса, посмотри, Василиса. Хоть одним глазочком. Положишь ладонь на сундук – и откроется он, а с ним и сердце Кощея».

Василиса же сделала шаг назад. Потом еще один и еще. И глаза закрыла ладонями. Пусть сердце ее умоляло послушаться голосов и получить во владение сердце Кощея, но Василиса всем своим существом протестовала, не хотела касаться жизни того, кого полюбила, без его ведома. Но сердце так молило, так убеждало, что Василиса шагнула обратно к дереву.

А потом подняла руки ладонями к дубу и растопырила пальцы. Она не видела, как потемнели ее глаза, как своей жизнью зажила длинная коса, принявшаяся извиваться точно змея и подниматься в воздух, она даже не заметила, как поднялся ветер. Сначала он просто дул, но вскоре усилился до бури. Полетели сухие ветки, сор и листья. Василиса повела руками, и от этого движения весь сор, а за ним и крупные ветки, и даже вывернутые с корнем старые деревья полетели к дубу, чтобы обрушиться у его корней.

Василиса больше не слышала мертвых голосов и позволяла себе все сильнее и сильнее отступать спиной под сень могучих деревьев, а перед ее лицом вырастали огромные горы поваленных деревьев, комьев земли и камней.

Ветер постепенно затихал, а Василиса так и отступала шаг за шагом и, лишь когда светящееся озеро и дуб, скрытые теперь за буреломом, окончательно исчезли с глаз, повернулась и побежала.

– Эй! – окликнули ее раньше, чем она успела пробежать несколько шагов. – Василиса!

Василиса остановилась. Сердце продолжало биться так сильно, словно она еще вызывала бурю, но плакать уже не хотелось. Взглядом нашла едва белеющий в темноте череп, да и то, лишь когда он мигнул огнем.

– Что с тобой? – озабоченно произнес Найден, когда она подошла и взяла его в руки. – На тебе лица нет!