Онлайн книга «Сердце самой темной чащи»
|
«А я бы и рад уже домой, да не могу: гостинец младшенькой не нашел, – повинился один купец, высокий и статный, с темными кудрями, ухоженной бородой. – Старшие дочери попросили чудесные вещицы, но нашел я их запросто. А младшенькая, любимица, попросила аленький цветочек. Никак отыскать не могу!» Помрачнели остальные купцы, даже Василисин батюшка. А сама Василиса дыхание затаила. Что не так с желанием неизвестной дочери купца? «Нельзя дочь баловать, если не хочешь, чтобы ведьмой злобной стала или померла вдругорядь, – наконец произнес один. – Вот моя жена свою дочку баловала, тешила, а мою работать заставляла. Уж я и так противился, и эдак, а потом гляжу – женихи вокруг моей так и вьются! Моя-то зимой на реке сама своими ручками стирает, румянец на всю щеку, сама ткет, сама шьет и пироги печет, как перед такой рукодельницей устоять? Так жена ее в мое отсутствие к Яге отправила за мотком шерсти. И вернулась дочурка моя с подарками! Замуж вышла за парня работящего, а падчерица моя так на печи и лежит да женихов ждет». Зашумели купцы. Каждому было что рассказать – не про себя, так про соседей. Все такие случаи знали, когда от злости и скуки девки ведьмами злобными становились. И замуж никто неумех не брал, и красоту они всю на печах просыпали. «И у меня случай был! – снова вклинился востроносый. – Точно как у тебя, Савелий. Жена свою дочку тешила и ласкала, а мою мне сказала зимой в лес увезти да под деревом оставить. Авось волки сожрут. Только моей Аленке Мороз встретился, да так ему ее кроткий нрав понравился, что вернулась она домой на запряженных конями санях и с подарками. Я теперь на этих санях и зимой и летом рыбу вожу: в них холоднее, чем в погребе, а пройдут и по камням, и по траве, и по снегу. А мачехина дочка как за подарками в лес удрала, так там и сгинула. Только по весне ее насмерть замершую и отыскали!» «Совсем не так у меня, – нахмурился Савелий. – Одно дело не баловать и в черном теле держать да уму-разуму и кротости учить, и совсем иное – на верную смерть в лес зимой отправлять. Очумел ты, братец! Родную дочку едва не извел своими руками! Мороз ведь колдун недобрый, повезло твоей Алене под настроение попасться!» И другие снова зашумели, принялись востроносого ругать, но Василисе все без надобности были – она на своего отца смотрела. А батюшка был молчалив и лицом темен, словно дума у него была тяжела и неподъемна. «Хватит, – наконец ударил он кулаком по столу. – Набросились на Елисея. Ничего мы про его дом не знаем, и про жену его – тоже. Как знать, может, она сама ведьма или знается с ведьмами, тогда никакая любовь не поможет». Василиса вся в слух обратилась, того гляди плюхнется в озеро. А батюшка ее тем временем продолжал: «Вот моя вторая жена меня приворожила. Сама ли али колдунью какую попросила – мне неведомо. Сначала вроде бы нормально жили, я и не мешал ей воспитывать и мою дочь тоже. Чай тоже не хочу ведьму злую заместо кровинушки родной получить. К тому же Василиса с детства была матушкой балована, того гляди колдунья вылупится. Только заметил я в последние месяцы: уезжаю подальше, как тотчас понимаю, что и сама жена будто на змею похожа, и дочери ее точно две жабы, и мою дочурку обижают, да только и думают, как свести в могилу. А чем ближе к дому, тем меньше я об этом думаю». |